Premier group - отзывы (181)

Организация гастролей ведущих Московских элитных театров с участием самых рейтинговых и кассовых топ звезд отечественного шоу-бизнесса. Организация концертов, шоу программ, детских музыкальных спектаклей.

Карина / 2014-02-27 06:39:39 / Ответить
Оценил:
Коллектив:
Руководство:
Условия труда:
Соц.пакет:
Карьерный рост:


Из плюсов: Содержание [убрать] 1 Определения2 История развития3 Направления и стили танца3.1 Балет
Из минусов: 3.2 Эстрадный танец3.3 Ритуальный танец3.4 Народный танец3.4.1 Исторический танец3.4.2 Танцы Латинской Америки3.4.3 Танцы Индии3.5 Бальные танцы3.5.1 Спортивные бальные танцы3.6 Акробатический танец3.7 Свинг3.8 Современный танец (начало — середина XX века)3.9 Современный танец (конец XX — начало XXI века)4 Фильмы о танцах5 См. также6 Примечания7 Ссылки
Вы согласны? Да (0) / Нет (0)


Карина / 2014-02-27 06:38:17 / Ответить
Оценил:
Коллектив:
Руководство:
Условия труда:
Соц.пакет:
Карьерный рост:


Из плюсов: Танец[править | править исходный текст]Материал из Википедии — свободной энциклопедииТекущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 16 июня 2013; проверки требуют 44 правки.Логотип Викисловаря В Викисловаре есть статья «танец»Nuvola apps important recycle.svgЭта статья или раздел нуждается в переработке.Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей.Запрос «Танец» перенаправляется сюда; о картинах с таким названием см. Танец (картина).Изображение танца в античной ГрецииБальный танецСовременный бальный танец, 2008Танец (через польск. taniec из ср.-в.-н. tanz[1]) — вид искусства, в котором художественный образ создается посредством ритмичных пластических движений и смены выразительных положений человеческого тела. Танец часто связан с музыкой, эмоционально-образное содержание которой находит свое воплощение в его движениях, фигурах, композиции. Искусство танца, являясь одним из древнейших проявлений народного творчества, образовалось из разнообразных движений и жестов, связанных с трудовой деятельностью и эмоциональным восприятием человека. У каждого народа образовались свои народные танцы. Танец имеет разные средства выразительности:гармонические движения и позы,пластика и мимика,динамика — «варьирование размаха и напряженности движений»[2],темп и ритм движения,пространственный рисунок, композиция.костюм и реквизит. смотреть полностью...
Из минусов: Большое значение имеет техника - «степень владения телом и мастерство в выполнении основных па и позиций»[2]. Темп — это простейшая форма танцевального движения, различные танцевальные сочетания образуют па. Танец измеряется теми же длительностями, что и музыка и подчинён законам определённой музыкальной системы.[3] В танце движения определены заранее, в отличие от пляски, которая импровизируется.[4]
Вы согласны? Да (0) / Нет (0)


Карина / 2014-02-27 06:37:47 / Ответить
Оценил:
Коллектив:
Руководство:
Условия труда:
Соц.пакет:
Карьерный рост:


Из плюсов: Рекламный слоган[править | править исходный текст]Материал из Википедии — свободной энциклопедииТекущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 24 сентября 2012; проверки требует 51 правка.Question book-4.svgВ этой статье не хватает ссылок на источники информации.Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники.Эта отметка установлена 14 мая 2011.Рекламный слоган — лаконичная, легко запоминающаяся фраза, выражающая суть рекламного сообщения.Содержание [убрать] 1 Происхождение понятия2 О слогане3 Эхо-фраза4 Туристические слоганы5 Примеры слоганов6 См. также7 Примечания8 СсылкиПроисхождение понятия[править | править исходный текст]«Слоган» — термин, пришедший в русский язык из английского, первоначально был распространён среди американских рекламистов. Само слово, однако, весьма древнее, происходит из гаэльского языка (sluagh-ghairm), где означало «боевой клич». В современном значении впервые употреблено в 1880 году. Ранее в русском языке вместо слова «слоган» употреблялось слово «лозунг», пришедшее в русский язык из немецкого (losung — «военный пароль»). смотреть полностью...
Из минусов: Термины «слоган» и «лозунг» на данный момент имеют различные значения.
Вы согласны? Да (0) / Нет (0)


Вера / 2014-02-26 12:47:54 / Ответить
Оценил:
Коллектив:
Руководство:
Условия труда:
Соц.пакет:
Карьерный рост:


Из плюсов: Не указаны
Из минусов: Глава 6. Между казармой и кабинетом министра.[править]К осени 1916 года было уже ясно, что Ист-Энду придется пойти служить, если только еврейское общество хочет избежать скандала, который навеки похоронит доброе имя еврейства в Англии. Для англичан уже введена была конскрипция[1]. Десятки молодых людей из Уайтчепла, мне совсем незнакомых, приходили ко мне в Челси и спрашивали:— Что делать? Есть ли хоть какая-нибудь надежда, что правительство согласится образовать полк для Палестины?Но правительство все еще не соглашалось. Китченера уже не было (он погиб 5-го июня 1916 года), но дух его все еще господствовал в военном министерстве, и в генеральном штабе все еще преобладали противники наступления на востоке.Опять я устроил совещание с немногими друзьями нашего дела. Мы решили, что теперь настало время для новой, совсем уже гласной, попытки поставить и правительство, и общественное мнение лицом к лицу с совершившимся массовым фактом. План наш сводился к тому, чтобы собрать тысячу или больше подписей под заявлением следующего содержания:«Я, нижеподписавшийся, настоящим заявляю: если будет учрежден еврейский полк, предназначенный исключительно для двух целей, а именно:1) охрана самой Англии,2) операции на палестинском фронте,— я обязуюсь добровольно вступить в такой полк».Лозунгом нашей кампании решено было сделав два слова: «Home and Heim». Если наберется достаточно подписей, мы подадим правительству соответствующую петицию. Вся работа должна быть проведена на частные средства (их предоставил нам Джозеф Коуэн). Я телеграфировал в Копенгаген М. И. Гроссману: «приезжайте». Он ответил: «еду». Но еще за день до его приезда мы выпустили первый номер ежедневной газеты на идиш, не только под его редакцией, но даже с передовицей за его подписью (я сам ее сочинил, но Бейлин, прекрасный стилист на этом языке, тщательно выправил мой слог, чтобы не посрамить пуриста Гроссмана). Газета называлась «Наша Трибуна». Главными сотрудниками были Бейлин, Пинский и Кайзер — первые двое уже обладали некоторой известностью как писатели на обоих еврейских языках, а третий, хотя почти новичок, оказался очень остроумным фельетонистом. Техническую сторону кампании взяли к себя Гарри Фирст и молодой инженер из России И. Я. Аршавский: он как-то пришел в одно из наши; собраний просто послушать и тут же обратился в нашу веру, и с того дня отдал в наше распоряжении не только свои недюжинные организаторские способности, но и свои широкие плечи и плотные мускулы. И то и другое понадобилось… С ними работало еще до десяти человек молодежи.Гроссман приехал, а через несколько дней неожиданно прибыл и Трумпельдор. Все его старания добиться на месте, в Александрии, второго издания Zion Mule Corps ни к чему не привели: отряд был демобилизован.Через два дня после того, как на улицах Ист-Энда, Сого, Стэмфорд-Хилла и других отрезков лондонского гетто появилось наше воззвание, Герберт Сэмюэл вызвал меня к себе в министерство внутренних дел.— Мы все вам очень признательны за эту инициативу, — сказал он. — Может ли министерство в чем-нибудь вам помочь?— Только в одном, — ответил я, — дайте нам официальное заявление, что если мы соберем тысячу подписей, правительство санкционирует учреждение полка для «Home and Heim.» Если вы это сделаете, я ручаюсь за успех. Если не сделаете — не скрою своих опасений: недоброжелатели скажут, что вся наша затея — подвох, что мы просто хотим выловить для правительства имена еврейских волонтеров, а тут их и схватят, разошлют по английским батальонам и отправят на бойню во Фландрию. Это, конечно, сильно помешает нашей работе.— Такого заявления дать я вам не могу, — возразил Сэмюэл. — Это не от меня зависит; на это нужно решение всего кабинета. И вы знаете, что еврейское общество — особенно сионисты — настроены резко против этого проекта.— Столь же резко настроены мои друзья и я против мысли о том, чтобы молодежь Ист-Энда пошла на службу в чужие полки воевать за чужое дело.Он развел руками, помолчал и спросил: — Не могу ли я быть вам полезным в какой-нибудь другой форме?Я поблагодарил и отказался. Искренно признаюсь, что я потом горько жалел об этом гордом, но непрактичном ответе. Слишком сильна оказалась во мне старая закваска российского радикализма, привычка смотреть на «начальство», как на нечто нечистое, от чего порядочному человеку не подобает принимать какую бы то ни было помощь. Я забыл, что в Англии такое отношение к власти неуместно и нелепо. Одну форму помощи я должен был от него принять и даже потребовать: обеспечение порядка на наших публичных митингах.Ровно месяц продолжалась наша кампания: полный провал. Мы собрали всего около трехсот подписей, — и жизнь Ист-Энда в эти недели превратилась в непрерывный скандал. Правда, на первом митинге нашем было тихо: у противников еще было подозрение, что где-то за кулисами мы припрятали полицию, как это делалось при вербовке в английской среде. Но ко второму собранию они уже открыли всю глубину и всю наивность нашего благородства — и принесли с собою не только свистки, но и запасы картошки, — в качестве метательных снарядов. Как всегда, скандалисты были в сущности небольшою группой — говорят, всего человек тридцать; но они хорошо сорганизовались. Мы их встречали повсюду, от Майл-Энда на востоке до Ноттинг-Хилла на западе. Тридцать крикунов — огромная сила, когда противная сторона полицию вызвать не хочет, а сама заняться избиением (количественно мы бы могли уже и тогда провести эту операцию с полным успехом) не решается, чтобы не подорвать морального престижа своей пропаганды. Мы созывали все новые и новые собрания, издавали свою газету («сам» г. Чичерин признал в какой-то корреспонденции, которая была напечатана в Париже, что в литературном отношении газета редактировалась хорошо), но результат, в сущности, обнаружился уже с первой недели: провал. смотреть полностью...
Вы согласны? Да (0) / Нет (0)


Вера / 2014-02-26 12:47:50 / Ответить
Оценил:
Коллектив:
Руководство:
Условия труда:
Соц.пакет:
Карьерный рост:


Из плюсов: Не указаны
Из минусов: Глава 6. Между казармой и кабинетом министра.[править]К осени 1916 года было уже ясно, что Ист-Энду придется пойти служить, если только еврейское общество хочет избежать скандала, который навеки похоронит доброе имя еврейства в Англии. Для англичан уже введена была конскрипция[1]. Десятки молодых людей из Уайтчепла, мне совсем незнакомых, приходили ко мне в Челси и спрашивали:— Что делать? Есть ли хоть какая-нибудь надежда, что правительство согласится образовать полк для Палестины?Но правительство все еще не соглашалось. Китченера уже не было (он погиб 5-го июня 1916 года), но дух его все еще господствовал в военном министерстве, и в генеральном штабе все еще преобладали противники наступления на востоке.Опять я устроил совещание с немногими друзьями нашего дела. Мы решили, что теперь настало время для новой, совсем уже гласной, попытки поставить и правительство, и общественное мнение лицом к лицу с совершившимся массовым фактом. План наш сводился к тому, чтобы собрать тысячу или больше подписей под заявлением следующего содержания:«Я, нижеподписавшийся, настоящим заявляю: если будет учрежден еврейский полк, предназначенный исключительно для двух целей, а именно:1) охрана самой Англии,2) операции на палестинском фронте,— я обязуюсь добровольно вступить в такой полк».Лозунгом нашей кампании решено было сделав два слова: «Home and Heim». Если наберется достаточно подписей, мы подадим правительству соответствующую петицию. Вся работа должна быть проведена на частные средства (их предоставил нам Джозеф Коуэн). Я телеграфировал в Копенгаген М. И. Гроссману: «приезжайте». Он ответил: «еду». Но еще за день до его приезда мы выпустили первый номер ежедневной газеты на идиш, не только под его редакцией, но даже с передовицей за его подписью (я сам ее сочинил, но Бейлин, прекрасный стилист на этом языке, тщательно выправил мой слог, чтобы не посрамить пуриста Гроссмана). Газета называлась «Наша Трибуна». Главными сотрудниками были Бейлин, Пинский и Кайзер — первые двое уже обладали некоторой известностью как писатели на обоих еврейских языках, а третий, хотя почти новичок, оказался очень остроумным фельетонистом. Техническую сторону кампании взяли к себя Гарри Фирст и молодой инженер из России И. Я. Аршавский: он как-то пришел в одно из наши; собраний просто послушать и тут же обратился в нашу веру, и с того дня отдал в наше распоряжении не только свои недюжинные организаторские способности, но и свои широкие плечи и плотные мускулы. И то и другое понадобилось… С ними работало еще до десяти человек молодежи.Гроссман приехал, а через несколько дней неожиданно прибыл и Трумпельдор. Все его старания добиться на месте, в Александрии, второго издания Zion Mule Corps ни к чему не привели: отряд был демобилизован.Через два дня после того, как на улицах Ист-Энда, Сого, Стэмфорд-Хилла и других отрезков лондонского гетто появилось наше воззвание, Герберт Сэмюэл вызвал меня к себе в министерство внутренних дел.— Мы все вам очень признательны за эту инициативу, — сказал он. — Может ли министерство в чем-нибудь вам помочь?— Только в одном, — ответил я, — дайте нам официальное заявление, что если мы соберем тысячу подписей, правительство санкционирует учреждение полка для «Home and Heim.» Если вы это сделаете, я ручаюсь за успех. Если не сделаете — не скрою своих опасений: недоброжелатели скажут, что вся наша затея — подвох, что мы просто хотим выловить для правительства имена еврейских волонтеров, а тут их и схватят, разошлют по английским батальонам и отправят на бойню во Фландрию. Это, конечно, сильно помешает нашей работе.— Такого заявления дать я вам не могу, — возразил Сэмюэл. — Это не от меня зависит; на это нужно решение всего кабинета. И вы знаете, что еврейское общество — особенно сионисты — настроены резко против этого проекта.— Столь же резко настроены мои друзья и я против мысли о том, чтобы молодежь Ист-Энда пошла на службу в чужие полки воевать за чужое дело.Он развел руками, помолчал и спросил: — Не могу ли я быть вам полезным в какой-нибудь другой форме?Я поблагодарил и отказался. Искренно признаюсь, что я потом горько жалел об этом гордом, но непрактичном ответе. Слишком сильна оказалась во мне старая закваска российского радикализма, привычка смотреть на «начальство», как на нечто нечистое, от чего порядочному человеку не подобает принимать какую бы то ни было помощь. Я забыл, что в Англии такое отношение к власти неуместно и нелепо. Одну форму помощи я должен был от него принять и даже потребовать: обеспечение порядка на наших публичных митингах.Ровно месяц продолжалась наша кампания: полный провал. Мы собрали всего около трехсот подписей, — и жизнь Ист-Энда в эти недели превратилась в непрерывный скандал. Правда, на первом митинге нашем было тихо: у противников еще было подозрение, что где-то за кулисами мы припрятали полицию, как это делалось при вербовке в английской среде. Но ко второму собранию они уже открыли всю глубину и всю наивность нашего благородства — и принесли с собою не только свистки, но и запасы картошки, — в качестве метательных снарядов. Как всегда, скандалисты были в сущности небольшою группой — говорят, всего человек тридцать; но они хорошо сорганизовались. Мы их встречали повсюду, от Майл-Энда на востоке до Ноттинг-Хилла на западе. Тридцать крикунов — огромная сила, когда противная сторона полицию вызвать не хочет, а сама заняться избиением (количественно мы бы могли уже и тогда провести эту операцию с полным успехом) не решается, чтобы не подорвать морального престижа своей пропаганды. Мы созывали все новые и новые собрания, издавали свою газету («сам» г. Чичерин признал в какой-то корреспонденции, которая была напечатана в Париже, что в литературном отношении газета редактировалась хорошо), но результат, в сущности, обнаружился уже с первой недели: провал. смотреть полностью...
Вы согласны? Да (0) / Нет (0)


Вера / 2014-02-26 12:47:47 / Ответить
Оценил:
Коллектив:
Руководство:
Условия труда:
Соц.пакет:
Карьерный рост:


Из плюсов: Не указаны
Из минусов: Глава 6. Между казармой и кабинетом министра.[править]К осени 1916 года было уже ясно, что Ист-Энду придется пойти служить, если только еврейское общество хочет избежать скандала, который навеки похоронит доброе имя еврейства в Англии. Для англичан уже введена была конскрипция[1]. Десятки молодых людей из Уайтчепла, мне совсем незнакомых, приходили ко мне в Челси и спрашивали:— Что делать? Есть ли хоть какая-нибудь надежда, что правительство согласится образовать полк для Палестины?Но правительство все еще не соглашалось. Китченера уже не было (он погиб 5-го июня 1916 года), но дух его все еще господствовал в военном министерстве, и в генеральном штабе все еще преобладали противники наступления на востоке.Опять я устроил совещание с немногими друзьями нашего дела. Мы решили, что теперь настало время для новой, совсем уже гласной, попытки поставить и правительство, и общественное мнение лицом к лицу с совершившимся массовым фактом. План наш сводился к тому, чтобы собрать тысячу или больше подписей под заявлением следующего содержания:«Я, нижеподписавшийся, настоящим заявляю: если будет учрежден еврейский полк, предназначенный исключительно для двух целей, а именно:1) охрана самой Англии,2) операции на палестинском фронте,— я обязуюсь добровольно вступить в такой полк».Лозунгом нашей кампании решено было сделав два слова: «Home and Heim». Если наберется достаточно подписей, мы подадим правительству соответствующую петицию. Вся работа должна быть проведена на частные средства (их предоставил нам Джозеф Коуэн). Я телеграфировал в Копенгаген М. И. Гроссману: «приезжайте». Он ответил: «еду». Но еще за день до его приезда мы выпустили первый номер ежедневной газеты на идиш, не только под его редакцией, но даже с передовицей за его подписью (я сам ее сочинил, но Бейлин, прекрасный стилист на этом языке, тщательно выправил мой слог, чтобы не посрамить пуриста Гроссмана). Газета называлась «Наша Трибуна». Главными сотрудниками были Бейлин, Пинский и Кайзер — первые двое уже обладали некоторой известностью как писатели на обоих еврейских языках, а третий, хотя почти новичок, оказался очень остроумным фельетонистом. Техническую сторону кампании взяли к себя Гарри Фирст и молодой инженер из России И. Я. Аршавский: он как-то пришел в одно из наши; собраний просто послушать и тут же обратился в нашу веру, и с того дня отдал в наше распоряжении не только свои недюжинные организаторские способности, но и свои широкие плечи и плотные мускулы. И то и другое понадобилось… С ними работало еще до десяти человек молодежи.Гроссман приехал, а через несколько дней неожиданно прибыл и Трумпельдор. Все его старания добиться на месте, в Александрии, второго издания Zion Mule Corps ни к чему не привели: отряд был демобилизован.Через два дня после того, как на улицах Ист-Энда, Сого, Стэмфорд-Хилла и других отрезков лондонского гетто появилось наше воззвание, Герберт Сэмюэл вызвал меня к себе в министерство внутренних дел.— Мы все вам очень признательны за эту инициативу, — сказал он. — Может ли министерство в чем-нибудь вам помочь?— Только в одном, — ответил я, — дайте нам официальное заявление, что если мы соберем тысячу подписей, правительство санкционирует учреждение полка для «Home and Heim.» Если вы это сделаете, я ручаюсь за успех. Если не сделаете — не скрою своих опасений: недоброжелатели скажут, что вся наша затея — подвох, что мы просто хотим выловить для правительства имена еврейских волонтеров, а тут их и схватят, разошлют по английским батальонам и отправят на бойню во Фландрию. Это, конечно, сильно помешает нашей работе.— Такого заявления дать я вам не могу, — возразил Сэмюэл. — Это не от меня зависит; на это нужно решение всего кабинета. И вы знаете, что еврейское общество — особенно сионисты — настроены резко против этого проекта.— Столь же резко настроены мои друзья и я против мысли о том, чтобы молодежь Ист-Энда пошла на службу в чужие полки воевать за чужое дело.Он развел руками, помолчал и спросил: — Не могу ли я быть вам полезным в какой-нибудь другой форме?Я поблагодарил и отказался. Искренно признаюсь, что я потом горько жалел об этом гордом, но непрактичном ответе. Слишком сильна оказалась во мне старая закваска российского радикализма, привычка смотреть на «начальство», как на нечто нечистое, от чего порядочному человеку не подобает принимать какую бы то ни было помощь. Я забыл, что в Англии такое отношение к власти неуместно и нелепо. Одну форму помощи я должен был от него принять и даже потребовать: обеспечение порядка на наших публичных митингах.Ровно месяц продолжалась наша кампания: полный провал. Мы собрали всего около трехсот подписей, — и жизнь Ист-Энда в эти недели превратилась в непрерывный скандал. Правда, на первом митинге нашем было тихо: у противников еще было подозрение, что где-то за кулисами мы припрятали полицию, как это делалось при вербовке в английской среде. Но ко второму собранию они уже открыли всю глубину и всю наивность нашего благородства — и принесли с собою не только свистки, но и запасы картошки, — в качестве метательных снарядов. Как всегда, скандалисты были в сущности небольшою группой — говорят, всего человек тридцать; но они хорошо сорганизовались. Мы их встречали повсюду, от Майл-Энда на востоке до Ноттинг-Хилла на западе. Тридцать крикунов — огромная сила, когда противная сторона полицию вызвать не хочет, а сама заняться избиением (количественно мы бы могли уже и тогда провести эту операцию с полным успехом) не решается, чтобы не подорвать морального престижа своей пропаганды. Мы созывали все новые и новые собрания, издавали свою газету («сам» г. Чичерин признал в какой-то корреспонденции, которая была напечатана в Париже, что в литературном отношении газета редактировалась хорошо), но результат, в сущности, обнаружился уже с первой недели: провал. смотреть полностью...
Вы согласны? Да (0) / Нет (0)


Вера / 2014-02-26 12:46:23 / Ответить
Оценил:
Коллектив:
Руководство:
Условия труда:
Соц.пакет:
Карьерный рост:


Из плюсов: Скоро закатъ.Мы смотрли, какъ солнце коснулось вершины одной горы. На земл мы смотрли бы на это явленіе простыми глазами — здсь это невозможно, потому что тутъ нтъ ни атмосферы ни паровъ воды, вслдствіе чего солнце нисколько не потеряло ни своей синеватости ни своей тепловой и свтовой силы. Взглянуть на него безъ темнаго стекла можно было только мелькомъ; это не то, что наше багровое и слабое при закат и восход солнце!..Оно погружалось, но медленно. Вотъ уже отъ перваго его прикосновенія къ горизонту прошло полчаса, а половина его еще не скрылась.Въ Петербург или Москв время заката не боле 3—5 минутъ, въ тропическихъ же странахъ оно около двухъ минутъ, и только на полюс оно можетъ продолжаться нсколько часовъ.Наконецъ, за горами потухла послдняя частица солнца, казавшаяся яркой звздой.Но зари нтъ.Вмсто зари мы видимъ кругомъ себя множество свтящихся довольно яркимъ отраженнымъ свтомъ вершинъ горъ и другихъ возвышенныхъ частей окрестности.Этого свта вполн достаточно, чтобы не потонуть во мрак въ продолженіе многихъ часовъ, если бы даже и не было мсяца.Одна отдаленная вершина, какъ фонарь, свтилась въ продолженіе 30 часовъ. Но и она потухла.Намъ свтилъ только мсяцъ и звзды, свтовая сила которыхъ ничтожна.Тотчасъ посл заката и даже нкоторое время спустя, отраженный солнечный свтъ преобладалъ надъ свченіемъ мсяца.Теперь же, когда потухъ послдній конусъ, мсяцъ — господинъ ночи — воцарился надъ луною. Обратимъ же къ нему нашъ взоръ.Поверхность его разъ въ 15 больше поверхности земного мсяца, который былъ передъ этимъ, какъ я уже говорилъ, то же, что вишня передъ яблокомъ.Сила свта его разъ въ 20 превышала свтъ знакомаго вамъ мсяца.Безъ напряженія можно было читать; казалось, не ночь это, а какой-то фантастическій день.Его сіяніе, безъ особенныхъ экрановъ, не позволяло видть ни зодіакальный свтъ ни звздную мелочь.Какой видъ! Здравствуй, земля! Наши сердца бились томительно: не то горько, не то сладко. Воспоминания врывались въ душу…Какъ была мила теперь и таинственна эта прежде ругаемая и пошлая земля! Видимъ ее, какъ бы картину, закрытую голубымъ стекломъ. Это стекло — воздушный океанъ земли.Видимъ Африку и часть Азіи. Сахара, Гоби, Аравія! страны бездождія и безоблачнаго неба! на васъ нтъ пятенъ: вы всегда открыты для взоровъ селенита. Только при поворачиваніи планеты вокругъ оси уносятся ею эти пустыни.Блые, безформениые клоки и полосы. Это облака.Суша казалась грязно-желтой или грязно-зеленой.Моря и океаны темны, но оттнки ихъ различны, что зависитъ, вроятно, отъ степени ихъ волненія и покоя: вонъ тамъ, можетъ-быть, на гребняхъ волнъ, играютъ барашки — такъ море блесовато. Воды кое-гд покрыты облаками, но не вс облака блоснжны, хотя сроватыхъ мало: должно-быть, они закрыты верхними свтлыми слоями, состоящими изъ ледяной кристаллической пыли.Два діаметральные конца планеты особенно блестли: это полярные снга и льды.Сверная близна была чище и имла большую поверхность, чмъ южная.Если бы облака не двигались, то ихъ трудно было бы отличить отъ снга. Впрочемъ, снга большею частію лежать глубже въ воздушномъ океан, и потому покрывающій ихъ голубой цвтъ темне, чмъ эта же окраска у облаковъ.Снговые блестки небольшой величины мы видимъ разданными по всей планет и даже на экватор: это вершины горъ, иногда настолько высокихъ, что даже въ тропическихъ странахъ съ нихъ никогда не сходитъ снговая шапка.Это Альпы блестать!Это Кавказскія вершины!Это Гималайскій хребетъ!Снговыя пятна боле постоянны, чмъ облачныя, но и они (снговыя) измняются, исчезаютъ и вновь появляются съ временами года…Въ телескопъ можно было разобрать вс подробности… Полюбовались мы!Была первая четверть; темная половина земли, освщенная слабой луной, различалась съ большимъ трудомъ и была далеко темне темной (пепельной) части луны, видимой съ земли.Намъ захотлось сть. Но прежде чмъ сойти въ ущелье, мы пожелали узнать, очень ли еще горяча почва. Сходимъ съ устроенной нами каменной настилки, уже нсколько разъ возобновляемой, и оказываемся въ невозможно натопленной бан. Жаръ быстро проникаетъ черезъ подошвы… Поспшно ретируемся: не скоро еще остынетъ почва.Мы обдаемъ въ ущельи, края котораго теперь не свтятся, но звздъ видно страшное множество.Черезъ каждые два-три часа мы выходили и наблюдали мсяцъ—землю.Мы могли бы осмотрть ее всю часовъ въ 20, если бы этому не мшала облачность вашей планеты. Съ нкоторыхъ мстъ облака упрямо не сходили и выводили насъ изъ терпнія, хотя мы и надялись ихъ еще увидать, и дйствительно, мы ихъ наблюдали, какъ только тамъ наступало вёдро.Пять дней мы скрывались въ ндрахъ луны и если выходили, то въ ближайшія мста и на короткое время.Почва остывала, и къ концу пятыхъ сутокъ — по земному, или къ середин ночи — по лунному, настолько охладилась, что мы ршились предпринять свое путешествіе по лун: по ея доламъ и горамъ. Ни въ одномъ низкомъ мст мы собственно и не были; эти темноватыя, огромныя и низкія пространства луны принято называть морями, хотя совсмъ неправильно, такъ какъ тамъ присутствіе воды не обнаружено. Не найдемъ ли мы въ этихъ «моряхъ» и еще боле низкихъ мстахъ слдовъ нептунической дятельности, — слдовъ воды, воздуха и органической жизни, по мннію нкоторыхъ ученыхъ, уже давно исчезнувшихъ на лун? Есть предположеніе, что все это когда-то на ней было, если и теперь не есть гд-нибудь въ расщелинахъ и пропастяхъ: были вода и воздухъ, но всосались, поглотились съ теченіемъ вковъ ея почвой, соединившейся съ ними химически; были и организмы — какая-нибудь растительность несложнаго порядка, какія-нибудь раковины, потому что, гд вода и воздухъ, тамъ и плсень, а плсень — начало органической жизни, по крайней мр низшей.Что касается до моего пріятеля — физика, то онъ думаетъ и иметъ на то основаніе, что на лун никогда не было ни жизни, ни воды, ни воздуха. Если и была вода, если и былъ воздухъ, то при такой высокой температур, при которой никакая органическая жизнь невозможна.Да простятъ мн читатели, что я высказываю тутъ личный взглядъ моего друга — физика, нисколько притомъ недоказанный.Вотъ, когда совершимъ кругосвтное путешествіе, тогда и видно будетъ, кто правъ.Итакъ, захвативъ грузы, которые значительно облегчились, по причин большого количества съденнаго и выпитаго, оставляемъ гостепріимное ущелье и, по мсяцу, стоявшему на одномъ и томъ же мст чернаго свода, направляемся къ жилищу, которое вскор и отыскиваемъ.Деревянныя ставни и другія части дома и службъ, сдланныя изъ того же матеріала, подверженныя продолжительному дйствію солнца, разложились и обуглились съ поверхности; на двор мы нашли обломки разорванной давленіемъ пара бочки съ водой, которую, закупоривъ, неосторожно оставили на солнечномъ припек; слдовъ воды, конечно, не было — она улетучилась безъ остатка; у крыльца нашли осколки стекла, — это отъ фонаря, оправа котораго была сдлана изъ легкоплавкаго металла: понятно, она расплавилась, и стекла полетли внизъ; въ дом мы нашли меньше поврежденій, — толстыя каменныя стны защитили; въ погреб все оказалось цлехонько.Забравъ изъ погреба необходимое, чтобы не умереть отъ жажды и голода, мы отправились въ продолжительное путешествіе къ полюсу луны и въ другое таинственное полушаpіe, невиднное еще ни однимъ изъ людей.— Не бжать ли намъ за солнцемъ къ западу, — предложилъ физикъ, — склоняясь понемногу къ одному изъ полюсовъ? Тогда мы можемъ за разъ убить двухъ зайцевъ: первый заяцъ — достиженіе полюса и безмсячнаго полушарія; второй заяцъ — избжаніе чрезмрнаго холода, такъ какъ, если не отстанемъ отъ солнца, будемъ бжать по мстамъ, нагрваемымъ солнцемъ опредленное время, слдовательно — по мстамъ съ неизмнной температурой. Мы можемъ даже произвольно, по мр надобности, мнять температуру: перегоняя солнце, мы будемъ ее возвышать, отставая — понижать. Особенно это хорошо, имя въ виду, что мы приблизимся къ полюсу, средняя температура котораго низка.— Да полно, возможно ли это? — замтилъ я на странныя теоріи физика.— Очень возможно, — отвтилъ онъ. — Возьми только въ расчетъ легкость бга на лун и медленное движеніе (видимое) солнца. Въ самомъ дл, наибольшей лунный кругъ иметъ тысячъ десять верстъ протяженія. Это протяженіе надо пробжать, чтобы не отстать отъ солнца, въ тридцать сутокъ или семьсотъ часовъ, выражаясь земнымъ языкомъ; слдовательно, въ часъ требуется пробжать четырнадцать съ половиною верстъ.— На лун четырнадцать верстъ въ часъ!—воскликнулъ я; гляжу на это число не иначе, какъ съ презрніемъ.— Ну, вотъ, видишь.— Шутя пробжимъ вдвое больше! — продолжалъ я, припоминая наши обоюдныя гимнастическія упражненія. И тогда можно черезъ каждые двнадцать часовъ столько же спать…— Другія параллели, — объяснялъ физикъ: — чмъ ближе къ полюсу, тмъ меньше, а такъ какъ мы направляемся именно черезъ этотъ пунктъ, то можемъ бжать, не отставая отъ солнца, постепенно съ меньшею быстротою. Однако, холодъ полярныхъ странъ не позволитъ этого сдлать: по мр приближения къ полюсу мы должны, чтобы не замерзнуть, приблизиться къ солнцу, то есть бжать по мстамъ, хотя и полярнымъ, но подверженнымъ боле продолжительному освщенію солнца. Полярное солнце стоитъ не высоко надъ горизонтемъ, и потому нагрваніе почвы несравненно слабе, такъ что даже при самомъ закат почва только тепла.Чмъ ближе къ полюсу, тмъ ближе мы должны быть къ закату, ради возможнаго постоянства температуры.— Къ западу, къ западу!Скользимъ какъ тни, какъ привиднія, безшумно касаясь ногами пріятно согрвающей почвы. Мсяцъ почти округлился и свтилъ поэтому весьма ярко, представляя очаровательную картину, прикрытую голубымъ стеломъ, толщина котораго какъ бы возрастаетъ къ краямъ, такъ какъ чмъ ближе къ нимъ, тмъ оно темне: по самымъ краямъ нельзя разобрать ни суши, ни воды, ни формъ облаковъ.Теперь мы видимъ полушаріе, богатое сушей, черезъ двнадцать часовъ наоборотъ, — богатое водою, — почти одинъ Тихій океанъ; онъ плохо отражаетъ лучи солнца и потому, если бы не облака и льды, сильно свтящіеся, мсяцъ не былъ бы такъ ярокъ, какъ сейчасъ.Легко вбгаемъ на возвышенія и еще легче сбгаемъ съ нихъ. Изрдка погружаемся въ тнь, изъ которой видно боле звздъ. Пока встрчаются только небольшие холмы. Но и высочайшія горы не составятъ препятствія, такъ какъ здсь температура мста не зависитъ отъ его высоты: вершины горъ такъ же теплы и свободны отъ снга, какъ и низкія долины… Неровныя пространства, уступы, пропасти на лун не страшны. Неровныя мста и пропасти, достигающія 10-15 саженъ ширины, мы перепрыгиваемъ; а если он очень велики и недоступны, то стараемся обжать ихъ стороною, или лпимся по крутизнамъ и уступамъ съ помощію тонкихъ бечевокъ, острыхъ палокъ съ крючьями и колючихъ подошвъ.Припомните нашу малую тяжесть, которая не требуетъ для поддержанія насъ канатовъ, — и вамъ все будетъ понятно.— Отчего мы не бжимъ къ экватору, вдь мы тамъ не были? — замтилъ я.— Ничто не мшаетъ намъ туда бжать, — согласился физикъ, и мы тотчасъ же измнили нашъ курсъ.Бжали мы черезчуръ быстро, и потому почва становилась все тепле; наконецъ, бжать становилось невозможно отъ жары, ибо мы попали въ мста боле нагртыя солнцемъ.— Что будетъ, — спросилъ я, — если мы будемъ бжать, несмотря ни на какой жаръ, съ этою быстротою и по тому же направленно — къ западу?— Дней, по земному, черезъ семь такого бга мы увидли бы сначала освщенныя солнцемъ вершины горъ, а потомъ и самое солнце, восходящее на запад.— Неужели солнце взошло бы тамъ, гд оно обыкновенно заходить? — усомнился я.— Да, это врно, и будь мы сказочныя саламандры, застрахованныя отъ огня, мы могли бы воочію убдиться въ этомъ явленіи.— Что же, солнце только покажется и опять скроется, или будетъ восходить обычнымъ порядкомъ?— До тхъ поръ, пока мы бжимъ, положимъ, по экватору, со скоростью превышающею четырнадцать съ половиной верстъ, до тхъ поръ солнце будетъ двигаться отъ запада къ востоку, гд и зайдетъ; но стоитъ намъ только остановиться, какъ оно тотчасъ же можетъ двигаться обычнымъ порядкомъ и, приподнятое насильно съ запада, опять погрузится за горизонтъ.— А что, если мы не будемъ бжать ни быстре ни тише четырнадцати съ половиною верстъ въ часъ, что тогда произойдетъ? — спросилъ еще я.— Тогда солнце, какъ во времена Іисуса Навина, остановится въ небесахъ и день или ночь никогда не кончатся.— Можно ли и на земл вс эти штуки продлать? — приставалъ я къ физику.— Можно, если ты только въ состояніи бжать, хать или летть на земл со скоростію до тысячи-пятисотъ-сорока верстъ въ часъ и боле.— Какъ? въ пятнадцать разъ скоре бури или урагана? Ну, за это я не берусь, то есть забылъ — не взялся бы!— То-то! Что здсь возможно, даже легко, то вонъ на той земл, — физикъ показалъ пальцемъ на мсяцъ, — совсмъ немыслимо.Такъ мы разсуждали, усвшись на камняхъ, ибо бжать было невозможно отъ жары, о чемъ я уже говорилъ. Утомленные мы скоро заснули.Насъ разбудила значительная свжесть. Бодро вскочивъ и припрыгивая аршинъ на пять, опять побжали мы на западъ, склоняясь къ экватору.Вы помните, — мы опредлили широту нашей хижины въ 40°; поэтому до экватора оставалось порядочное разстояніе. Но не считайте, пожалуйста, градусъ широты на лун такой же длины, какъ и на земл. Не забывайте, что величина луны относится къ величин земли, какъ вишня къ яблоку: градусъ лунной широты поэтому не боле тридцати верстъ, тогда какъ земной — сто-четыре версты.О приближеніи къ экватору мы, между прочимъ, убждались тмъ, что температура глубокихъ расщелинъ, представляющихъ среднюю температуру, постепенно повышалась и, достигнувъ высоты 20° Р., остановилась на этой величин; потомъ даже стала уменьшаться, что указывало на переходъ въ другое полушаріе.«…я спалъ болзненным сномъ…»Точне свое положение мы опредляли астрономически.Но прежде чмъ мы перебжали экваторъ, мы встртили много горъ и сухихъ «морей».Форма лунныхъ горъ прекрасно извстна земнымъ жителямъ. Это, по большей части, круглая гора съ котловиной по середин.Котловина же не всегда пуста, не всегда оказывается кратеромъ новйшимъ: въ середин его иногда возвышается еще цлая гора и опять съ углубленіемъ, которое оказывается кратеромъ боле новымъ, но рдко, рдко дйствующимъ — съ краснющею внутри, на самомъ дн его лавою.Не вулканы ли эти въ былое время выбросили довольно часто находимые нами камни? Иное происхожденіе ихъ мн непонятно.Мы нарочно изъ любопытства иногда пробгали мимо вулкановъ, по самому ихъ краю и, заглядывая внутрь кратеровъ, два раза видли сверкающую и переливающуюся волнами лаву.Однажды въ сторон даже замтили надъ вершиною одной горы огромный и высокій снопъ свта, состоящій, вроятно, изъ большого числа накаленныхъ до свченія камней; сотрясеніе отъ паденія ихъ достигло и нашихъ легкихъ здсь ногъ.Вслдствіе ли недостатка кислорода на лун, или вслдствіе другихъ причинъ, только намъ попадались неокисленные металлы и минералы, всего чаще алюминій.Низкія и ровныя пространства, сухія «моря» въ иныхъ мстахъ, вопреки убжденіямъ физика, были покрыты явными, хотя и жалкими слдами нептунической дятельности. Мы любили такія, нсколько пылъныя отъ прикосновенія ногъ, низменности; но мы такъ скоро бжали, что пыль оставалась позади и тотчасъ же улегалась, такъ какъ ея не поднималъ втеръ и не сыпалъ ею намъ въ глаза и носъ. Мы любили ихъ потому, что набивали пятки по каменистымъ мстамъ, и они замняли намъ мягкіе ковры или траву. Затруднять бга этотъ наносный слой не могъ, по причин его малой толщины, не превышающей нсколькихъ дюймовъ или линій.Мы копались въ немъ и находили засохшій илъ, песокъ, глину, известь, немного угля и иногда раковины и трупы какихъ-то червей; а можетъ-быть, это и не черви: разглядывать подробно намъ было некогда да и не особенно хотлось.— Итакъ, физикъ, твои предположенія оказались ошибочными,— говорилъ я, указывая на раковины и поднося ему ихъ къ самому носу.Вмсто отвта онъ указалъ мн вдаль рукою, и я увидлъ съ правой стороны какъ бы костеръ, разбрызгивающій по всмъ направленіямъ красныя искры. Послднія описывали красивыя дуги.По согласію длаемъ крюкъ, чтобы объяснить себ причину этого явленія.Когда мы прибжали къ мсту, то увидли разбросанные куски боле или мене накаленнаго желза. Маленькіе куски уже успли остынуть, большіе были еще красны.— Это метеорное желзо,—сказалъ физикъ, взявъ въ руки одинъ изъ остывшихъ кусковъ аэролита.— Такіе же куски падаютъ и на землю, — продолжалъ физикъ, — и я не разъ видалъ ихъ въ музеумахъ.— Не правильно только названіе этихъ небесныхъ камней или, точне, — тлъ.— Въ особенности это назваиіе не примнимо тутъ, налун, гд нтъ атмосферы. Они и не бываютъ здсь видны до тхъ поръ, пока не ударятся о гранитную почву и не накалятся вслдствіе преврашенія работы ихъ движенія въ тепло. На земл же они замтны при самомъ почти вступленіи въ атмосферу, такъ какъ накаляются еще въ ней черезъ треніе о воздухъ.Перебжавъ экваторъ, мы опять ршили уклониться къ сверному полюсу.Удивительны были скалы и груды камней.Ихъ формы и положенія были довольно смлы. Ничего подобнаго мы не видали на земл.Если бы переставить ихъ туда, то есть на вашу планету, они неминуемо бы, со страшнымъ грохотомъ, рухнули. Здсь же ихъ причудливыя формы объясняются малой тяжестію, не могущей ихъ повалить.Мы мчались и мчались, все боле и боле приближаясь къ полюсу. Температура въ расщелинахъ все понижалась. На поверхности же мы не чувствовали этого, потому что нагоняли постепенно солнце. Скоро намъ предстояло увидть чудесный восходъ его на запад.Мы бжали не быстро: не было въ этомъ надобности.Для сна уже не спускались въ расщелины, потому что не хотли холода, а прямо отдыхали и ли, гд останавливались.Засыпали и на ходу, предаваясь безсвязнымъ грезамъ; удивляться этому не слдуетъ, зная, что и на земл подобные факты наблюдаются; тмъ боле они возможны здсь, гд стоять то же, что у васъ — лежать (относительно тяжести говоря).VI.[править]Мсяцъ опускался все ниже, освщая насъ и лунные ландшафты то слабе, то сильне, смотря по тому, какой стороной къ намъ обращался — водной или почвенной, — или потому, въ какой степени ея атмосфера была насыщена облаками.Пришло и такое время, когда онъ коснулся горизонта и сталъ за него заходить, — это означало, что мы достигли другого полушарія, не видимаго съ земли.Часа черезъ 4 онъ совсмъ сокрылся, и мы видли только нсколько освщенныхъ имъ вершинъ. Но и он потухли. Мракъ былъ замчательный. Звздъ — бездна. Только въ порядочный телескопъ можно съ земли ихъ столько видть.Непріятна, однако, ихъ безжизненность, неподвижность, далекая отъ неподвижности голубого неба тропическихъ странъ.И черный фонъ тяжелъ!Что это вдали такъ сильно свтитъ?Черезъ полчаса узнаемъ, что это верхушка горы. Засіяли еще и еще такія же верхушки.Приходится взбгать на гору. Половина ея свтится! Тамъ солнце! Но пока мы взбжали на нее, она уже успяа погрузиться въ темноту, и солнца съ нея не было видно.Очевидно, это мстность заката.Припустились поскоре.Летимъ, какъ стрлы, пущенныя изъ лука.Могли бы и не спшить такъ; все равно бы увидали солнце, восходящее на запад, если бы бжали и со скоростію 5 верстъ въ часъ, то есть не бжали, — какой это бгъ — а шли!Нтъ — нельзя не торопиться.И вотъ, о чудо!..Заблистала восходящая звзда на запад. Размръ ея быстро увеличивался… Виденъ цлый отрзокъ солнца.…Все солнце!.. оно поднимается, отдляется отъ горизонта……Выше и выше!И между тмъ все это только для насъ бгущихъ, вершины же горъ, остающихся позади насъ, тухнутъ одна за другой.Если бы не глядть на эти надвигающія тни, иллюзія была бы полная.— Довольно, устали! — шутливо воскликнулъ физикъ, обращаясь къ солнцу, — можешь отправиться на покой.— Иди себ съ Богомъ назадъ.Мы услись и дожидались того момента, когда солнце, заходя обычнымъ порядкомъ, скроется изъ глазъ.— Кончена комедія.Мы повертлись и заснули крпкимъ сномъ.Когда проснулись, то опять, но не спша, единственно ради тепла и свта, нагнали солнце и уже не выпускали его изъ виду. Оно то подымалось, то опускалось, но постоянно было на неб и не переставало насъ согрвать. Засыпали мы — солнце было довольно высоко, просыпались — каналья солнце длало поползновеніе зайти, но мы во-время укрощали его и заставляли снова подыматься. Приближаемся къ полюсу.Солнце такъ низко и тни такъ громадны, что, перебгая ихъ, мы порядочно зябнемъ. Вообще контрастъ температуръ поразителенъ. Какое-нибудь выдающееся мсто нагрлось до того, что къ нему нельзя подойти близко. Другія же мста, лежащія по пятнадцати и боле сутокъ (по земному) въ тни, нельзя пробжать, не рискуя схватить ревматизмъ. Не забывайте, что здсь солнце, и почти лежащее на горизонт, нагрваетъ плоскости камней (обращенныхъ къ его лучамъ), нисколько не слабе, а даже раза въ два сильне, чмъ земное солнце, стоящее надъ самой головой. Конечно, этого не можетъ быть въ полярныхъ странахъ земли, потому что сила солнечныхъ лучей, во-первыхъ, почти поглощается толщей атмосферы, во-вторыхъ, — оно у васъ не такъ упрямо свтитъ и на полюс; каждые двадцать-четыре часа свтъ и солнце обходятъ камень кругомъ, хотя и не выпускаютъ его изъ виду. Вы скажете: а теплопроводность? Должно же тепло камня или горы уходить въ холодную и каменную почву? — Иногда, — отвчу я, — оно и уходитъ, когда гора составляетъ одно цлое съ материкомъ; но множество глыбъ гранита просто, — несмотря на свою величину, — брошены и прикасаются къ почв или къ другой глыб тремя-четырьмя точками. Черезъ эти точки тепло уходитъ крайне медленно, лучше сказать — незамтно. И вотъ, масса нагрвается и нагрвается, лучеиспусканіе же такъ слабо.Затрудняли насъ, впрочемъ, не камни эти, а очень охлажденныя и лежащія въ тни долины. Он мшали приближенію нашему къ полюсу, потому что чмъ ближе къ нему, тмъ тнистыя пространства обширне и непроходиме.Еще будь тутъ времена года боле замтны, а то ихъ здсь почти нтъ: лтомъ солнце на полюс не подымается выше пяти градусовъ, тогда какъ на земл это поднятіе впятеро больше.Да и когда мы дождемся лта, которое, пожалуй, и дозволитъ, съ грхомъ пополамъ, достигнуть полюса?Итакъ, подвигаясь по тому же направленію за солнцемъ и длая кругъ, или, врне, спираль на лун, снова удаляемся отъ этого замороженнаго мстами пункта съ набросанными повсюду горячими камнями.Мы не желали ни морозиться ни обжигаться!.. Удаляемся и удаляемся… Все жарче и жарче… Принуждены потерять солнце. Принуждены отстать отъ него, чтобы не зажариться. Бжимъ въ темнот сперва и украшенной немного свтлыми вершинами горныхъ хребтовъ. Но ихъ уже нтъ. Бжимъ легче; много съдепо и выпито.Скоро покажется мсяцъ, который мы заставили двигаться.Вотъ онъ.Привтствуемъ тебя, о дорогая земля!Нешутя мы ей обрадовались.Еще бы! пробыть столько времени въ разлук!Много и еще протекло часовъ. Хотя мста эти и горы никогда нами не виданы, но он не привлекаютъ нашего любопытства и кажутся однообразными. Все надоло, вс эти чудеса. Сердце щемитъ, сердце болитъ. Видъ прекрасной, но недоступной земли только растравляетъ боль воспоминаній, язвы невозвратимыхъ утратъ. Скорй бы хоть достигнуть жилища! Сна нътъ! Но и тамъ, въ жилищ, что насъ ожидаетъ? Знакомые, но неодушевленные предметы, способные еще боле уколоть и уязвить сердце.Откуда поднялась эта тоска?.. Мы прежде ея почти не знали. Не заслонялъ ли ее тогда интересъ окружающего, неуспвшаго еще прискучить, интересъ новизны?Намъ хотлось умереть.Скоре къ жилищу, чтобы хоть не видть этихъ мертвыхъ звздъ и траурнаго неба!Оно, должно-быть, близко. Оно тутъ, астрономически это мы узнаемъ и, несмотря на несомннныя указанія, не только не находимъ знакомаго двора, но даже не узнаемъ ни одного вида, ни одной горы, которые должны быть намъ извстны.Ходимъ и ищемъ.Туда и сюда! — Нтъ нигд.Въ отчаяніи садимся и засыпаемъ.Насъ пробуждаетъ холодъ.Подкрпляемъ себя пищей, которой ужь немного осталось.Приходится спасаться отъ холода бгствомъ.Какъ назло, не попадается ни одной подходящей трещины, гд мы могли бы укрыться отъ холода.Опять бжать за солнцемъ. Бжать подобно рабамъ, прикованнымъ къ колесниц! Бжать вчно!О, далеко не вчно! Осталась только одна порція пищи.Что тогда?Съдена порція, послдняя порція!Сонъ смежилъ наши очи. Холодъ заставилъ насъ братски прижаться другъ къ другу.И куда подвались эти ущелія, попадающіяся тогда, когда они не были нужны?Недолго мы спали: холодъ, еще боле сильный, пробудилъ насъ. Безцеремонный и безпощадный! Не далъ и трехъ часовъ проспать. Не далъ выспаться.Безсильные, ослабленные тоской, голодомъ и надвигающимся холодомъ, мы не могли бжать съ прежней быстротой.Мы замерзали!Сонъ клонилъ то меня — и физикъ удерживалъ друга, то его самого, — и я удерживалъ отъ сна, отъ смертельнаго сна, физика, научившаго меня понять значеніе этого ужаснаго послдняго усыпленія.Мы поддерживали и укрпляли другъ друга. Намъ не приходила, какъ я теперь припоминаю, даже мысль покинуть другъ друга и отдалить часъ кончины.Физикъ засыпалъ и бредилъ о земл; я обнималъ его тло, стараясь согрть своимъ………..Соблазнительныя грезы: о теплой постели, объ огоньк камина, о пищ и вин овладли мной… Меня окружаютъ домашніе… Ходятъ за мной, жалютъ… Подаютъ . . . .Мечты, мечты!.. Голубое небо, снгъ на сосднихъ крышахъ… Пролетла птица… Лица, лица знакомыя… Докторъ .. Что онъ говоритъ?..— «Летаргія, продолжительный сонъ, опасное положеніе… Значительное уменьшеніе въ вс… Сильно исхудалъ… Ничего! Дыханіе улучшилось… Чувствительность возстановляется… Опасность миновала».Кругомъ радостныя, хотя и заплаканныя лица…Сказать короче, я спалъ болзненнымъ сномъ и теперь проснулся: легъ на земл и пробудился на земл; тло оставалось здсь, мысль же улетла на луну.Тмъ не мене, я долго бредилъ: спрашивалъ про физика, говорилъ о лун, удивлялся, какъ попали на нее мои друзья; земное мшалъ съ небеснымъ: то воображалъ себя на земл, то опять возвращался на луну.Докторъ не веллъ со мной спорить и меня раздражать… Боялись помшательства.Очень медленно приходилъ я въ сознаніе и еще медленне поправлялся.Нечего и говорить, что физикъ очень удивился, когда я, по выздоровленіи, разсказалъ ему всю эту исторію. Онъ совтовалъ мн ее записать и немного дополнить своими объясненіями. смотреть полностью...
Из минусов: Очень медленно приходилъ я въ сознаніе и еще медленне поправлялся.Нечего и говорить, что физикъ очень удивился, когда я, по выздоровленіи, разсказалъ ему всю эту исторію. Онъ совтовалъ мн ее записать и немного дополнить своими объясненіями.
Вы согласны? Да (0) / Нет (0)


Вера / 2014-02-26 12:45:31 / Ответить
Оценил:
Коллектив:
Руководство:
Условия труда:
Соц.пакет:
Карьерный рост:


Из плюсов: Отъ нечего длать мы спали, какъ сурки. Нора наша не нагрвалась.Иногда мы выходили изъ нея, отыскивали тнистое мстечко и наблюдали теченіе солнца, звздъ, планетъ и нашего большого мсяца, который, по сравнительной величин съ вашимъ жалкимъ мсяцемъ, былъ то же, что яблоко относительно вишни.Солнце двигалось почти наравн со звздами и лишь едва замтно отъ нихъ отставало, что и съ земли замчается.Мсяцъ стоялъ совершенно неподвижно и не былъ виденъ изъ ущелья, о чемъ мы очень тужили, такъ какъ изъ темноты мы могли бы наблюдать его съ такимъ же успхомъ, какъ ночью, до которой было еще далеко. Напрасно мы не выбрали другого ущелья, изъ котораго можно было бы видть мсяцъ; но теперь уже поздно!..Приближался полдень; тни перестали укорачиваться; мсяцъ имлъ видъ узкаго серпа, все боле и боле блднвшаго, по мр приближенія къ нему солнца.Мсяцъ — яблоко, солнце — вишня: не зашла бы вишня за яблоко, не случилось бы солнечнаго затменія.На лун оно составляетъ частое и грандіозное явленіе; на земл оно рдко и ничтожно: пятнышко тни, чуть не съ булавочную головку (а иногда и въ нъсколько верстъ длины, но что это, какъ не булавочная головка въ сравненіи съ величиною земли), описываетъ полосу на планет, переходя, въ благопріятномъ случа, изъ города въ городъ и пребывая въ каждомъ изъ нихъ нсколько минуть. Здсь же тнь покрываеть или всю луну, или, въ большинств случаевъ, значительную часть ея поверхности, такъ что полная темнота продолжается цлые часы…Серпъ сталъ еще уже и, на ряду съ солнцемъ, едва замтенъ…Серпъ совсмъ сдлался не виденъ.Мы вылзли изъ ущелья и глядли на солнце черезъ темное стекло…Вотъ, какъ будто кто-то съ одной стороны свтила приплюснулъ невидимымъ гигантскимъ пальцемъ его свтящуюся массу.Вотъ уже видна только половина солнца. Наконецъ, исчезла послдняя его частица, и все погрузилось въ мракъ.Набжала и прикрыла насъ огромная тнь.Но слпота быстро исчезаетъ: мы видимъ мсяцъ и множество звздъ.Это не тотъ мсяцъ—серпъ; этотъ иметъ форму темнаго круга, охваченнаго великолпнымъ багровымъ сіяніемъ, особенно яркимъ, хотя и блднымъ съ той стороны, гд пропалъ остатокъ солнца.Да, я вижу цвта зари, которыми когда-то мы любовались съ земли.И окрестности залиты багрянцемъ, какъ бы кровью… Тысячи людей глядятъ невооруженными глазами и черезъ стекла на насъ, наблюдая полное лунное затмніе… Родныя очи! видите ли вы насъ?..Пока мы тутъ горевали, красный внокъ становился равномрне и красиве. Вотъ онъ равенъ всей окружности мсяца; это середина затменія. Вотъ одна сторона его, противоположная той, гд скрылось солнце, поблднла и посвтлла… Вотъ она длается все блестяще и принимаетъ видъ брильянта, вставленнаго въ красный перстень…Брильянтъ превратился въ кусочекъ солнца — и внецъ невидимъ… Ночь переходитъ въ день — и оцпенніе наше пропадаетъ: прежняя картина предстала передъ глазами… Мы заговорили оживленно.— Откуда беретъ земля виднную нами сейчасъ красноту? -спросилъ я.— Атмосфера земная поглощаетъ и испускаетъ по преимуществу красные лучи, когда послднимъ приходится проходить громадную толщу воздуха, насыщеннаго водяными парами и туманными шариками. Ты поймешь это, когда вспомнишь про земныя зори.Я говорилъ: «мы выбирали тнистое мстечко и длали наблюденія»; но вы можете спросить: «какимъ образомъ изъ тнистаго мстечка вы наблюдали солнце?»Я отвчу: «не вс тнистыя мста холодны и не вс освщенныя мста накалены». Дйствительно, температура почвы зависитъ отъ того, главнымъ образомъ, сколько времени солнце нагрвало это мсто. Есть пространства только нсколько часовъ тому назадъ освщенныя солнцемъ и бывшія до того времени въ тни. Понятно, температура ихъ не только не могла быть высока, но она даже черезчуръ низка. Гд есть скалы и крутыя горы, бросающія тни, тамъ есть и пространства, хотя освщенныя, такъ что съ нихъ можно видть солнце, — но холодныя. Правда, только иногда ихъ не бываетъ подъ рукой, и прежде чмъ ихъ отыщешь и дойдешь до нихъ, порядкомъ пропечешься — не спасетъ и зонтикъ.Ради удобства и отчасти моціона мы, замтивъ множество камней въ нашей щели, ршили ихъ, не успвшихъ нагрться, натаскать въ достаточномъ количеств наружу, чтобы застелить ими нкоторую открытую со всхъ сторонъ площадь, и тмъ защитить свои тла, посредствомъ ихъ холоднаго лучеиспусканін, отъ жары.Сказано — сдлано.Такимъ образомъ мы всегда могли выходить наверхъ и, возсдая въ центр каменной груды, — торжественно длать наблюденія.Камни могли прогрться!Можемъ натаскать новыхъ, благо ихъ тутъ внизу много; въ силахъ, ушестеренныхъ луною, также недостатка быть не можетъ.Это мы совершили уже посл солнечнаго затменія, котораго даже и не ждали съ увренностію.Кром этого дла, тотчасъ посл затменія мы занялись опредленіемъ широты той мстности луны, на которой мы находились, что было сдлать нетрудно, имя въ виду эпоху равноденствія (она видна изъ случившегося затменія) и высоту солнца. Такимъ образомъ широта мста оказалась въ 40 град. св. шир., и мы не находились, значитъ, на экватор луны.«…мы наблюдали затменіе…»Итакъ прошелъ полдень — 7 земныхъ сутокъ съ восхода солнца — чему мы не были свидтелями. Въ самомъ дл, хронометръ указываетъ, что время нашего пребыванія на лун равно 5 земньмъ суткамъ. Слдовательпо, мы явились на луну рано утромъ въ 48 часу. Это объясняетъ, почему мы, проснувшись, нашли почву очень холодной: она не успла нагрться, будучи страшно охлаждена предшествующей продолжительною 15-дневною ночью.Мы спали и просыпались и каждый разъ видли надъ собой все новыя и новыя звзды. Это все тотъ же знакомый земл узоръ, все т же звзды, только узкая дыра, въ которой мы помщались, не дозволяла за разъ видть большое ихъ количество, да не мерцали он на черномъ пол да текли въ 27 разъ медленне.Вонъ показался Юпитеръ; его спутниковъ можно видть здсь невооруженными глазами, и мы наблюдали ихъ затменія. Пересталъ быть виденъ Юпитеръ. Выкатилась полярная звзда. Бдная! она не играетъ здсь важной роли. Только мсяцъ одинъ никогда не заглянетъ въ наше ущелье, если мы даже будемъ тутъ дожидаться его тысячу лтъ. Не зайдетъ — потому что онъ вчно неподвиженъ. Его оживить можетъ только движеніе нашихъ тлъ на этой планет; тогда онъ можетъ опуститься, подняться и закатиться… Къ этому вопросу мы еще вернемся…Нельзя все спать!Мы принялись строить планы.— Ночью выйдемъ изъ ущелья, но не тотчасъ посл заката, когда почва накалена до крайней почти степени, а спустя нсколько десятковъ часовъ. Постимъ и наше жилище; что-то тамъ длается? Не напроказило ли солнце? Затмъ повояжируемъ при мсячномъ освщеніи. Насладимся видомъ здшняго мсяца. До сихъ поръ мы видли его похожимъ на блое облачко, ночью же увидимъ во всей крас, во всемъ блеск и со всхъ сторонъ, такъ какъ онъ быстро вертится и самъ себя покажетъ не боле, чмъ въ 24 часа, то есть въ незначительную часть лунныхъ сутокъ.Нашъ большой мсяцъ — земля иметъ фазы, какъ и луна, на которую мы прежде смотрли издали съ мечтательнымъ любопытствомъ.Для нашей мстности въ полдень бываетъ новомсячіе, или новоземліе; при заход солнца — первая четверть; въ полночь — полномсячіе; при восход — послдняя четверть.Мы находимся въ мстности, гд ночи и даже дни вчно мсячные. Это недурно, но только до тхъ поръ, пока мы существуемъ въ полушаріи, видномъ съ земли; но какъ скоро мы переходимъ въ другое полушаріе, не видное съ земли, то тотчасъ же лишаемся ночного освщенія. Лишаемся до тхъ поръ, пока находимся въ этомъ несчастномъ и вмст съ тмъ столь таииственномъ полушаріи. Таинственно оно для земли, такъ какъ земля его никогда не видитъ и потому ученыхъ оно очень интригуетъ; несчастно оно потому, что его жители, буде они тамъ есть, лишены ночного свтила и великолпнаго зрлища.Въ самомъ дл, есть ли на лун обитатели?.. Каковы они? Похожи ли на насъ? До сихъ поръ мы ихъ не встрчали, да и довольно трудно было встртить, такъ какъ мы сидли чуть не на одномъ мст и занимались гораздо боле гимнастикой, чмъ селенографіей. Особенно интересна та невдомая половина, черныя небеса которой по ночамъ вчно покрыты массою звздъ, большею частію мелкихъ, телескопическихъ, такъ какъ нжное сіяніе ихъ не разрушается многократными преломленіями атмосферы и не заглушается грубымъ свтомъ огромнаго мсяца. Нтъ ли тамъ углубленія, въ которомъ могутъ скопиться газы, жидкости и лунное населеніе? Таково содержаніе нашихъ разговоровъ, въ которыхъ мы проводили время, дожидаясь ночи и заката. Его мы ждали также съ нетерпніемъ. Было не очень скучно. Не забыли и про опыты съ деревяннымъ масломъ, о которомъ заране говорилъ физикъ.Дло въ томъ, что намъ удавалось получить капли громадныхъ размровъ. Такъ, капли масла съ горизонтальной плоскости, при паденіи, достигали величины яблока. Капли съ острія были гораздо меньше; черезъ отверстія масло вытекало раза въ 2 медленне, чмъ на земл при одинаковыхъ условіяхъ. Явленія волосности, зависящія отъ борьбы частичныхъ силъ жидкости, постоянныхъ на всякой планет, съ тяжестію проявлялись на лун съ ушестеренною силою. Такъ, масло по краямъ сосуда поднималось надъ среднимъ уровнемъ разъ въ 6 сильне. То же происходило съ поднятіемъ, выше уровня жидкости, этой послдней въ трубк.Въ маленькой рюмк масло имло форму почти сферическую — вдавленную…Не забывали мы и гршной своей утробы. Черезъ каждые 6-10 часовъ подкрпляли себя пищей и питьемъ.Съ нами былъ самоваръ съ плотно привинченной крышкой, и мы частенько попивали настой китайской травки.Конечно, ставить его обыкновеннымъ образомъ не приходилось, такъ какъ для горнія угля и лучины необходимъ воздухъ; мы просто выносили его на солнце и обкладывали особенно накалившимися мелкими камешками. Поспвалъ онъ живо, — не закипая. Горячая вода вырывалась съ силою изъ открытаго крана, побуждаемая къ тому давленіемъ пара, не уравновшеннымъ тяжестію атмосферы.Такой чай было пить не особенно пріятно, въ виду возможности жестоко обвариться, ибо вода разлеталась во вс стороны, какъ взрываемый порохъ.Поэтому мы, кладя заране чай въ самоваръ, давали ему сначала сильно нагрться, потомъ ждали, пока онъ, освобожденный отъ горячихъ камней, остынетъ, и, наконецъ, пили готовый чай, не обжигая губъ. Но и этотъ, сравнительно холодный, чай вырывался съ замтною силою и слабо киплъ въ стаканахъ и во рту, подобно сельтерской вод. смотреть полностью...
Из минусов: Поэтому мы, кладя заране чай въ самоваръ, давали ему сначала сильно нагрться, потомъ ждали, пока онъ, освобожденный отъ горячихъ камней, остынетъ, и, наконецъ, пили готовый чай, не обжигая губъ. Но и этотъ, сравнительно холодный, чай вырывался съ замтною силою и слабо киплъ въ стаканахъ и во рту, подобно сельтерской вод.
Вы согласны? Да (0) / Нет (0)


Вера / 2014-02-26 12:11:48 / Ответить
Оценил:
Коллектив:
Руководство:
Условия труда:
Соц.пакет:
Карьерный рост:


Из плюсов: Итакъ ущелье. Чмъ сильне будетъ солнце печь, тмъ ниже мы будемъ спускаться. Впрочемъ, достаточно глубины нсколькихъ саженъ.Захватимъ зонтики, провизію въ закупоренныхъ ящикахъ и бочкахъ; на плечи накинемъ шубы, которыя намъ могутъ пригодиться и при излишнемъ тепл и при излишнемъ холод, притомъ он не отягчатъ здсь плечи.Прошло еще нсколько часовъ, въ продолженіе которыхъ мы успли пость, отдохнуть и поговорить еще о гимнастик на лун и о томъ, какія чудеса могли бы произвесть здсь земные акробаты.Медлить боле было нельзя: жара стояла адская; по крайней мр снаружи, въ мстахъ освщенныхъ, каменная почва накалилась до того, что пришлось подвязать подъ сапоги довольно толстыя деревянныя дощечки.Второпяхъ мы роняли стеклянную и глиняную посуду, но она не разбивалась, — такъ слаба была тяжесть.Чуть не забылъ сказать про судьбу нашей лошади, занесенной сюда вмст съ нами. Это несчастное животное, когда мы хотли его запрячь въ телгу, какъ-то вырвалось изъ рукъ и сначала помчалось быстре втра, кувыркаясь и ушибаясь, затмъ, не сообразивъ силы инерціи и не успвъ обогнуть встртившуюся на пути каменную глыбу, разбилось объ нее вдребезги. Мясо и кровь сначала замерзли, а потомъ высохли. Кстати сказать и о мухахъ. Он не могли летать, а только прыгали по крайней мр на полъ-аршина…Итакъ, захвативъ все необходимое, съ огромнымъ грузомъ на плечахъ, что насъ не мало потшало, такъ какъ все казалось пусто и тонко, что мы ни несли, — и закрывъ двери, окна и ставни дома, чтобы онъ меньше прокалился и пострадалъ отъ высокой температуры, — мы отправились искать подходящее ущелье или пещеру.Во время поисковъ, насъ поражали рзкія перемны температуры: мста, давно освщенныя солнцемъ, обдавали жаромъ раскаленной печи; мы старались ихъ скоре миновать, и освжались и отдыхали гд-нибудь въ тни, бросаемой болышимъ камнемъ или скалой, — и до того освжались, что если бы помедлили, то съ пользою могли бы употребить въ дло шубы. Но и эти мста, вообще, не надежны: солнце должно перейти на другую сторону и освтить мсто, гд были тнь и холодъ. Мы знали это и искали ущелье, гд солнце хотя и будетъ свтить, но на короткое время, и не успетъ накалить камни.Вотъ и ущелье со стнами, почти отвсными. Видно только начало стнъ; оно черно и представляется бездоннымъ. Мы обошли тснину и нашли туда пологій спускъ, ведшій, повидимому, въ самый адъ. Нсколько шаговъ длаемъ благополучно, но тьма спустилась, и впереди ничего не было видно; идти дале казалось ужаснымъ да и рискованнымъ… Мы вспомнили про то, что захватили электрическую лампу; свчи же и факелы тутъ невозможны… Засіялъ свтъ и моментально освтилъ ущелье саженъ въ 20 глубиною; спускъ оказался удобнымъ.Вотъ теб и бездонное ущелье, вотъ теб и адъ! Насъ разочаровала подобная мизерность.Темнота его, во-первыхъ, объясняется тмъ, что оно лежитъ въ тни и, вслдствіе его узости и глубины, лучи отъ освщенныхъ окрестностей и высокихъ горъ не проникаютъ туда, — во-вторыхъ, тмъ, что оно не освщается сверху атмосферой, что было бы на земл, гд нельзя поэтому ни въ какомъ колодц встртить такой сильной темноты.По мр того, какъ мы опускались, хватаясь иногда за стны, температура понижалась, но мене 15° С. не было. Видно, это средняя температура той широты, на которой мы находились…Выбираемъ удобное, ровное мстечко, подстилаемъ шубы и располагаемся комфортабельно.Но, что это? не наступила ли ночь? Заслонивъ лампу рукой, мы глядимъ на клокъ темнаго неба и на многочисленный звзды, сіяющія довольно ярко надъ нашими головами.Однако, хронометръ показываетъ, что времени прошло немного, а солнце не могло внезапно закатиться.…Ахъ! неловкое движеніе, — и лампа разбита, хотя угольная полоска продолжаетъ свтиться даже сильне; будь это на земл, она сейчасъ же бы потухла, сгорвъ въ воздух.Я съ любопытствомъ дотрогиваюсь до нея; она ломается и все погружается въ мракъ: мы не видимъ другъ друга, только на высот края ущелья чуть замтны, да длинная и узкая полоса чернаго свода засвтилась еще большимъ количествомъ звздъ.Не врится, что день въ разгар. Я не могу утерпть: съ трудомъ отыскиваю запасную лампу, замыкаю электрическій токъ и иду вверхъ… Свтле и тепле… Свтъ ослпилъ меня; электрическая лампа какъ будто потухла.Да, день: и солнце и тни все тамъ же.Жарко! скорй назадъ. смотреть полностью...
Из минусов: Я не могу утерпть: съ трудомъ отыскиваю запасную лампу, замыкаю электрическій токъ и иду вверхъ… Свтле и тепле… Свтъ ослпилъ меня; электрическая лампа какъ будто потухла.Да, день: и солнце и тни все тамъ же.Жарко! скорй назадъ.
Вы согласны? Да (0) / Нет (0)


Вера / 2014-02-26 11:42:58 / Ответить
Оценил:
Коллектив:
Руководство:
Условия труда:
Соц.пакет:
Карьерный рост:


Из плюсов: Не указаны
Из минусов: На лун.[править]I.[править]Я проснулся и, лежа еще въ постели, раздумывалъ о только-что виднномъ мною сн: я видлъ себя купающимся, а такъ какъ была зима, то мн особенно казалось пріятно помечтать о лтнемъ купань.Пора вставать!Потягиваюсь, приподнимаюсь… Какъ легко! — легко сидть, легко стоять… Что это? ужъ не продолжается ли сонъ? Я чувствую, что стою особенно легко, словно погруженный по шею въ воду: ноги едва касаются пола.Но гд же вода? — Не вижу. Махаю руками: не испытываю никакого сопротивленія.Но сплю ли я?! Протираю глаза — все то же.Странно!Однако надо же одться!Передвигаю стулья, отворяю шкафы, достаю платье, поднимаю разныя вещи — и ничего не понимаю!Разв увеличились мои силы?!.. Почему все стало такъ воздушно? Почему я поднимаю такіе предметы, которые прежде и сдвинуть не могъ?Нтъ! это не мои ноги, не мои руки, не мое тло!Т такія тяжелыя и длаютъ все съ такимъ трудомъ…Откуда мощь въ рукахъ и ногахъ?Или, можетъ-быть, какая-нибудь сила тянетъ меня и вс предметы вверхъ и облегчаетъ тмъ мою работу! Но въ такомъ случа, какъ же она тащитъ сильно! Еще немного — и, мн кажется, я увлеченъ буду къ потолку.Отчего это я не хожу, а прыгаю? Что-то тянетъ меня въ сторону, противоположную тяжести, папрягаетъ мускулы, заставляетъ длать скачокъ.Не могу противиться искушенію; прыгаю…Мн показалось, что я довольно медленно поднялся и столь же медленно опустился.Прыгаю сильне и съ порядочной высоты озираю комнату… Ай! — ушибъ голову о потолокъ… Комнаты высокія… Не ожидалъ столкновенія… Больше не буду такимъ неосторожнымъ…Крикъ однако разбудилъ моего друга: я вижу, какъ онъ заворочался и, спустя немного, вскочилъ съ постели. Не стану описывать его изумленія, подобнаго моему; я увидлъ такое же зрлище, какое, незамтно для себя, нсколько минутъ назадъ самъ изображалъ собственной персоной. Мн доставляло большое удовольствіе смотрть на вытаращенные глаза, смшныя позы и неестественную живость движеній моего друга; меня забавляли его странныя восклицанія, очень похожія на мои.Давъ истощиться запасу удивленія моего пріятеля—физика, я обратился къ нему съ просьбой разршить мн вопросъ: что такое случилось? Увеличились ли наши силы, или уменьшилась тяжесть? И то и другое предположеніе были одинаково изумительны, но нтъ такой вещи, на которую человкъ, къ ней привыкнувъ, не сталъ бы смотрть равнодушно. До этого мы еще не дошли съ моимъ другомъ, но у насъ уже зародилось желаніе достигнуть причины.Мой другъ, привыкшій къ анализу, скоро разобрался въ масс явленій, ошеломившихъ и запутавшихъ мой умъ.— По силомру, или пружиннымъ всамъ, — сказалъ онъ, — мы можемъ измрить нашу мускульную силу и узнать, увеличилась ли она или нтъ. Вотъ, я упираюсь ногами въ стну и тяну за нижній крюкъ сидомра. Видишь — пять пудовъ: моя сила не увеличилась. Ты можешь продлать то же и также убдиться, что ты не сталъ богатыремъ, въ род Ильи Муромца.— Мудрено съ тобой согласиться, — возразилъ я, — факты противорчатъ. Объясни — какимъ образомъ я подымаю край этого книжнаго шкафа, въ которомъ не мене 50 пудовъ? Сначала я вообразилъ себ, что онъ пустъ, но, отворивъ его, увидлъ, что ни одной книги не пропало… Объясни кстати и прыжокъ на пятиаршинную высоту?!— Ты подымаешь большіе грузы, прыгаешь высоко и чувствуешь себя легко не отъ того, что у тебя силы стало больше — это предположеніе уже опровергнуто силомромъ, — а оттого, что тяжесть уменьшилась, въ чемъ можешь убдиться посредствомъ тхъ же пружинныхъ всовъ; мы даже узнаемъ во сколько именно разъ она уменьшилась…Съ этими словами онъ поднялъ первую попавшуюся гирю, оказавшуюся 12-ти фунтовикомъ, и привсилъ ее къ динамометру (силомру).— Смотри! — продолжалъ онъ, взглянувъ на показаніе всовъ, — 12-ти-фунтовая гиря оказывается въ два фунта. Значить, тяжесть ослабла въ шесть разъ.Подумавъ, онъ прибавилъ:— Точно такое же тяготніе существуетъ и на поверхности луны, что тамъ происходитъ отъ малаго ея объема и малой плотности ея вещества.— Ужъ не на лун ли мы?! —захохоталъ я.— Если и на лун, — смялся физикъ, впадая въ шутливый тонъ, — то бда въ этомъ не велика, такъ какъ такое чудо, разъ оно возможно, можетъ повториться въ обратномъ порядк, то есть мы опять возвратимся во-свояси.— Постой: довольно каламбурить… А что если свшать какой-нибудь предметъ на обыкновенныхъ рычажныхъ всахъ,— замтно ли будетъ уменьшеніе тяжести?— Нтъ, потому что взвшиваемый предметъ уменьшается въ вс во столько же разъ, во сколько и гиря, положенная на другую чашку всовъ; такъ что равновсіе не нарушается, несмотря на измненіе тяжести.— Да, понимаю!Тмъ не мене я все-таки пробую сломать палку, въ чаяніи обнаружить прибавленіе силы, что мн впрочемъ не удается, хотя палка не толста и вчера еще хрустла у меня въ рукахъ.— Этакій упрямецъ! брось, — сказалъ мой другъ физикъ. — Подумай лучше о томъ, что теперь, вроятно, весь міръ взволноваиъ перемнами…— Ты правъ,— отвтилъ я, бросая палку: — я все забылъ; забылъ про существованіе человчества, съ которымъ и мн, такъ же какъ и теб, страстно хочется подлиться мыслями…— Что-то стало съ нашими друзьями?.. Не было ли и другихъ переворотовъ?Я открылъ уже ротъ и отдернулъ занавску (он вс были опущены на ночь отъ луннаго свта, мшавшаго намъ спать), чтобы перемолвиться съ сосдомъ, но сейчасъ же поспшно отскочилъ. О ужасъ! небо было черне самыхъ черныхъ чернилъ!Гд же городъ? Гд люди?Это какая-то дикая, невообразимая, ярко освщенная солнцемъ мстность!Не перенеслись ли мы въ самомъ дл на какую-нибудь пустынную планету?!Все это я только подумалъ, — сказать же ничего не могъ и только безсвязно мычалъ.Пріятель бросился было ко мн, предполагая, что мн дурно, но я указалъ ему на окно, и онъ сунулся туда и также онмлъ.Если мы не упали въ обморокъ, то единственно благодаря малой тяжести, препятствовавшей излишнему приливу крови къ сердцу.Мы оглянулись.Окна были попрежнему занавшены; того, что насъ поражало, не было передъ глазами; обыкновенный же видъ комнаты и находившихся въ ней хорошо знакомыхъ предметовъ еще боле насъ успокоилъ.Прижавшись съ нкоторой еще робостью другъ къ другу, мы сначала приподняли только край занавски, потомъ приподняли ихъ вс и, наконецъ, ршились выйти изъ дому для наблюденія траурнаго неба и окрестностей.Несмотря на то, что мысли наши поглощены были предстоящей прогулкой, мы еще кой-что замчали. Такъ, когда мы шли по обширнымъ и высокимъ комнатамъ, намъ приходилось действовать своими грубыми мускулами крайне осторожно, — въ противномъ случа подошва скользила по полу безполезно, что, однако, не угрожало паденіемъ, какъ это было бы на мокромъ снгу или на земномъ льду, — тло же при этомъ значительно подпрыгивало. Когда мы хотли сразу привести себя въ быстрое горизонтальное движеніе, то въ первый моментъ надо было замтно наклоняться впередъ, подобно тому, какъ лошадь наклоняется, если ее заставляютъ сдвинуть телгу съ непосильнымъ грузомъ; но это только такъ казалось, — на самомъ дл вс движенія наши были крайне легки… Спускаться съ лстницы со ступеньки на ступеньку! — какъ это скучно! Движеніе шагомъ! — какъ это медленно! Скоро мы бросили вс эти церемоніи, пригодныя для земли и смшныя здсь. Двигаться выучились вскачь; спускаться и подыматься стали черезъ десять и боле ступеней, какъ самые отчаянные школяры; а то иной разъ прямо прыгали черезъ всю лстницу или изъ окна. Однимъ словомъ, сила обстоятельствъ заставила насъ превратиться въ скачущихъ животныхъ, въ род кузнечиковъ или лягушекъ.Итакъ, побгавъ по дому, мы выпрыгнули наружу и побжали вскачь по направленію къ одной изъ ближайшихъ горъ.Солнце было ослпительно и казалось синеватымъ. Закрывъ глаза руками отъ солнца и блиставшихъ отраженнымъ свтомъ окрестностей, можно было видть звзды и планеты, также по большей части синеватыя. Ни т ни другія не мерцали, что длало ихъ похожими на вбитые въ черный сводъ гвозди съ серебряными головками.«…я отдернулъ занавску…»А, вонъ и мсяцъ — послдняя четверть! Ну, онъ не могъ насъ не удивить, такъ какъ поперечникъ его казался раза въ 3 или 4 больше, нежели діаметръ прежде видннаго нами мсяца. Да и блестлъ онъ ярче, чмъ днемъ на земл, когда онъ представляется въ вид благо облачка… Тишина… ясная погода… безоблачное небо… Не видно ни растеній ни животныхъ… Пустыня съ чернымъ однообразнымъ сводомъ и съ синимъ солнцемъ-мертвецомъ… Ни озера ни рки и ни капли воды! Хоть бы горизонтъ бллся — это указывало бы на присутствіе паровъ, но онъ также черенъ, какъ и зенитъ!Нтъ втра, который шелеститъ травой и качаетъ на земл вершинами деревьевъ… Не слышно стрекотанія кузнечиковъ… Не замтно ни птицъ ни разноцвтныхъ бабочекъ! Одн горы и горы, страншыя, высокія горы, вершины которыхъ однако не блестятъ отъ снга… Нигд ни одной снжинки! Вонъ долины, равнины, плоскогорья!.. Сколько тамъ навалено камней… черные и блые, большіе и малые, но вс острые, блестящіе, не закругленные, не смягченные волною, которой никогда здсь не было, которая не играла ими съ веселымъ шумомъ, не трудилась надъ ними!А вотъ мсто совсмъ гладкое, хоть и волнистое: не видно ни одного камешка, только черныя трещины расползаются во вс стороны, какъ зми… Твердая почва—каменная… Нтъ мягкаго чернозема; нтъ ни песку ни глины.Мрачная картина!.. Даже горы обнажены, безстыдно раздты, такъ какъ мы не видимъ на нихъ легкой вуали — прозрачной синеватой дымки, которую накидываетъ на зеленыя горы и отдаленные предметы воздухъ… Строгіе, поразительно отчетливые ландшафты!.. А тни! О, какія темныя!.. И какіе рзкіе переходы отъ мрака къ свту!.. Нтъ тхъ мягкихъ переливовъ, къ которымъ мы такъ привыкли и которые можетъ дать только атмосфера. Даже Сахара — и та показалась бы раемъ въ сравненіи съ тмъ, что мы видли тутъ. Мы жалли о ея скорпіонахъ, о саранч, о вздымаемомъ сухимъ втромъ раскаленномъ песк, не говоря уже объ изрдка встрчаемой скудной растительности и финиковыхъ рощахъ… Надо было думать о возвращеніи. Почва была холодна и дышала холодомъ, такъ что ноги зябли, но солнце припекало. Въ общемъ чувствовалось непріятное ощущеніе холода. Это было похоже на то, когда озябшій человкъ грется передъ пылающимъ каминомъ и не можетъ соірться, такъ какъ въ комнат черезъ чуръ холодно: по его кож пробгаютъ пріятныя струи тепла, не могущія превозмочь ознобъ.На обратномъ пути мы согрвались, перепрыгивая съ легкостью сернъ черезъ двухсаженныя каменныя груды… То были граниты, порфиры, сіениты, горные хрустали и разные прозрачные и непрозрачные кварцы и кремнеземы: все вулканическія породы. Потомъ, впрочемъ, мы замтили слды вулканической дятельности.Вотъ мы и дома!Въ комнат чувствуешь себя хорошо: температура равномрне. Это располагало насъ приступить къ новымъ опытамъ и обсужденію всего нами видннаго и замченнаго. Ясное дло, что мы находимся на какой-то другой планет. На этой планет нтъ воздуха, нтъ и никакой другой атмосферы.Если бы былъ газъ, то мерцали бы звзды; если бы былъ воздухъ — небо было бы синимъ, и была бы дымка на отдаленныхъ горахъ. Но какимъ образомъ мы дышимъ и слышимъ другъ друга,—этого мы не понимали. Изъ множества явленій можно было видть отсутствіе воздуха и какого бы то ни было газа: такъ, намъ не удавалось закурить сигару, и сгоряча мы попортили здсь пропасть спичекъ; каучуковый закрытый и непроницаемый мшокъ сдавливался безъ малйшаго усилія, чего не было бы, если бы въ его пространств находился какой-нибудь газъ. Это отсутствіе газовъ ученые доказывают и на лун.— Не на лун ли и мы?— Ты замтилъ, что отсюда солнце не кажется ни больше ни меньше, чмъ съ земли?! Такое явленіе можно наблюдать только съ земли да съ ея спутника, такъ какъ эти небесныя тла находятся почти на равномъ разстояніи отъ солнца. Съ другихъ же планетъ оно должно казаться или больше или меньше; такъ, съ Юпитера уголъ солнца разъ въ 5 меньше, съ Марса — раза въ полтора, а съ Венеры — наоборотъ, въ полтора раза больше: на Венер солнце жжетъ вдвое сильне, а на Марс — вдво слабе. И такая разница съ двухъ ближайшихъ къ земл планетъ! На Юпитер же, напримръ, солнце согрваетъ въ 25 разъ меньше, чмъ на земл. Ничего подобнаго мы здсь не видимъ, несмотря на то, что имемъ къ тому полнйшую возможность, благодаря запасу угломрныхъ и другихъ измрительныхъ приборовъ.— Да, мы ну лун: все говоритъ про это!— Говоритъ объ этомъ даже размръ мсяца, который мы видли въ вид облака, и который есть, очевидно, покинутая нами, не по своей вол, планета. Жаль, что мы не можемъ разсмотрть теперь ея пятна, ея портрета и окончательно опредлить мсто своего нахожденія. Дождемся ночи…— Какъ же ты говоришь, — замтилъ я своему другу, — что земля и луна находятся на равномъ разстояніи отъ солнца? А по-моему, такъ это разница весьма порядочная! Вдь она, сколько мн извстно, равняется 360 тысячамъ верстъ.— Я говорю: почти, такъ какъ эти 360 тысячъ составляюсь только одну четырехсотую часть всего разстоянія до солнца, — возразилъ физикъ. — Одной четырехсотой можно пренебречь.II.[править]Какъ я усталъ, и не столько физически, сколько нравственно. Клонитъ ко сну непреодолимо… Что то скажутъ часы?.. Мы встали въ шесть, теперь пять… прошло одиннадцать часовъ; между тмъ, судя по тнямъ, солнце почти не сдвинулось: вонъ тнь отъ крутой горы немного не доходила до дому, да и теперь столько же не доходитъ; вонъ тнь отъ флюгера упирается на тотъ же камень… Это еще новое доказательство того, что мы на лун… Въ самомъ дл, вращеніе ея вокругъ оси такъ медленно… Здсь день долженъ продолжаться около пятнадцати нашихъ сутокъ, или триста-шестьдесятъ часовъ, и столько же — ночь. Не совсмъ удобно… Солнце мшаетъ спать! Я помню, я то же испытывалъ, когда приходилось прожить нсколько лтнихъ недль въ полярныхъ странахъ: солнце не сходило съ небосклона и ужасно надодало! Однако большая разница между тмъ и этимъ. Здсь солнце движется медленно, но тмъ же порядкомъ, тамъ оно движется быстро и каждые двадцать-четыре часа описываетъ невысоко надъ горизонтомъ кругъ… И тамъ и здсь можпо употребить одно и то же средство: закрыть ставни…Но врны ли часы? Отчего такое несогласіе между карманными и стнными часами съ маятникомъ?.. На первыхъ — пять, а на стнныхъ только десятый… Какіе же врны? Что это маятникъ качается такъ лниво?Очевидно, эти часы отстаютъ!Карманные же часы не могутъ врать, такъ какъ ихъ маятникъ качаетъ не тяжесть, а упругость стальной пружинки, которая все та же — какъ на земл, такъ и на лун.Можемъ это проврить, считая пульсъ. У меня было семьдесятъ ударовъ въ минуту… Теперь семьдесятъ-пять… Немного больше, но это можно объяснить нервнымъ возбужденіемъ, зависящимъ отъ необычайной обстановки и сильныхъ впечатлній.Впрочемъ есть еще возможность проврить время: ночью мы увидимъ землю, которая длаетъ оборотъ въ двадцать-четыре часа. Это лучшіе и непогршимые часы!Несмотра на одолвавшую насъ обоихь дремоту, мой физикъ не утерплъ, чтобы не поправить стнныхъ часовъ. Я вижу, какъ онъ снимаетъ длинный маятникъ, точно измряеть его и укорачиваетъ въ шесть разъ или около этого. Почтенные часы превращаются въ чикуши. Но здсь они уже не чикуши, ибо и короткій маятникъ ведетъ себя степенно, хотя и не такъ, какъ длинный. Вслдствіе этой метаморфозы часы сдлались согласны съ карманными.Наконецъ, мы ложимся и накрываемся легкими одялами, которыя здсь кажутся воздушными.Подушки и тюфяки почти не приминаются. Тутъ можно бы, кажется, спать даже на доскахъ.Не могу избавиться отъ мысли, что ложиться еще рано. О это солнце, это время! Вы застыли, какъ и вся лунная природа!Товарищъ мой пересталъ мн отвчать; заснулъ и я.Веселое пробужденіе… Бодрость и волчій аппетитъ… До сихъ поръ волненіе лишало насъ обыкновеннаго позыва къ д.Пить хочется! — открываю пробку… — Что это, вода закипаетъ!.. Вяло, но кипитъ… Дотрогиваюсь рукой до графина… Не обжечься бы… Нтъ, вода только тепла. Непріятно такую пить! Мой физикъ, что ты скажешь?— Здсь абсолютная пустота, оттого вода и кипитъ, неудерживаемая давленіемъ атмосферы. Пускай еше покипитъ: не закрывай пробки! Въ пустот кипніе оканчивается замерзаніемъ… Но до замерзанія мы не доведемъ ея… Довольно! Наливай воду въ стаканъ, а пробку заткни, иначе много выкипитъ.Медленно льется жидкость на лун!..Вода въ графиы успокоилась, а въ стакап продолжаетъ безжизненно волноваться, и чмъ дольше, тмъ слабе.Остатокъ воды въ стакан обратился въ ледъ, но и ледъ испаряется и уменьшается въ масс. Какъ-то мы теперь пообдаемъ?Хлбъ и другую, боле или мене твердую пищу, можно было сть свободно, хотя она быстро сохла въ незакрытомъ герметически ящик: хлбъ обращался въ камень, фрукты съежились и также сдлались довольно тверды. Впрочемъ ихъ кожица все еще удерживала влажность.— Охъ, эта привычка кушать горячее!.. Какъ съ нею быть!? Вдь, здсь нельзя развести огонь: ни дрова, ни уголь, ни даже спички не горятъ!— Не употребить ли въ дло солнце!? Пекутъ же яйцо въ раскаленномъ песк Сахары!..И горшки, и кастрюли, и другіе сосуды мы передлали такъ, чтобъ крышки ихъ плотно и крпко прикрывались. Все было наполнено чмъ слдуетъ, по правиламъ кулинарнаго искусства, и выставлено на солнечное мсто въ одну кучу. Затмъ мы собрали вс бывшія въ дом зеркала и поставили ихъ такимъ образомъ, чтобы отраженный отъ нихъ солнечный свтъ падалъ на горшки и кастрюли.Не прошло и часа, какъ мы могли уже сть хорошо сварившіяся и изжаренныя кушанья.Да что говорить!.. Вы слыхали про Мушо? Его усовершенствованная солнечная стряпня была далеко назади… Похвальба, хвастовство. — Какъ хотите… Можете объяснить эти самонадянныя слова нашимъ волчьимъ аппетитомъ, при которомъ всякая гадость должна была казаться прелестью.Одно было нехорошо: надо было спшить. Признаюсь, мы не разъ-таки давились и захлебывались. Это станетъ понятно, если я скажу, что супъ киплъ и охлаждался не только въ тарелкахъ, но даже и въ нашихъ горлахъ, пищеводахъ и желудкахъ; чуть зазвался, глядишь, вмсто супа — кусокъ льду…Ахъ, чортъ возьми! какъ это цлы наши желудки? Давленіе пара порядкомъ таки ихъ растягивало…Во всякомъ случа мы были сыты и довольно покойны. Мы не понимали, какъ мы живемъ безъ воздуха, какимъ образомъ мы сами, нашъ домъ, дворъ, садъ и запасы пищи и питья въ погребахъ и амбарахъ перенесены съ земли на луну. На насъ нападало даже сомнніе, и мы думали, не сонъ ли это, не мечта ли, не навожденіе ли бсовское? И за всмъ тмъ мы привыкли къ своему положенію и относились къ нему отчасти съ любопытствомъ, отчасти равнодушно: необъяснимое насъ не удивляло, а опасность умереть съ голоду одинокими и несчастными намъ даже не приходила на мысль.Чмъ объясняется такой невозможный оптимизмъ — вы это узнаете изъ развязки нашихъ похожденій.Прогуляться бы посл ды… Спать много я не ршаюсь: боюсь удара.Увлекаю и пріятеля.Мы — на обширномъ двор, въ центр котораго возвышается гимнастика, а по краямъ заборъ и службы.Зачмъ здсь этотъ камень? О него можно ушибиться. На двор почва обыкновенная земная, мягкая. Вонъ его! черезъ заборъ. Берись смло! Не пугайся величины! — И вотъ камень пудовъ въ шестьдесятъ обоюдными усиліями приподнятъ и переваленъ черезъ заборъ. Мы слышали, какъ онъ глухо ударился о каменную почву луны. Звукъ достигъ насъ не воздушнымъ путемъ, а подземнымъ: ударъ привелъ въ сотрясете почву, затмъ наше тло и ушныя кости. Такимъ путемъ мы нердко могли слышать производимые нами удары. Не такъ ли мы и другъ друга слышимъ?— Едва ли! Звукъ не раздавался бы, какъ въ воздух.Легкость движеній возбуждаетъ сильнйшее желаніе полазить и попрыгать.Сладкое время дтства! Я помню, какъ взбирался на крыши и деревья, уподобляясь кошкамъ и птицамъ. Это было пріятно…«…мы прыгали съ легкостью сернъ…»А соревновательные прыжки черезъ веревочку и рвы! А бготня на призъ! Этому я отдавался страстно…Не вспомнить ли старину? У меня было мало силы, особенно въ рукахъ. Прыгалъ и бгалъ я порядочно, но по канату и шесту взбирался съ трудомъ.Я мечталъ о большой физической сил: отплатилъ бы я врагамъ и наградилъ бы друзей!.. Дитя и дикарь — одно и то же. Теперь для меня смшны эти мечты о сильныхъ мускулахъ, тмъ не мене желанія мои, жаркія въ дтств, здсь осуществляются: силы мои, благодаря ничтожной лунной тяжести, какъ будто ушестерились.Кром того, мн не нужно теперь одолвать всъ собственнаго тла, что еще боле увеличиваетъ эффекты силы. Что такое для меня тутъ заборъ? — Не боле, чмъ порогъ или табуретъ, которые на земл я могу перешагнуть. И вотъ, какъ бы для проврки этой мысли, мы взвиваемся и безъ разбга перелетаемъ черезъ ограду. Вотъ, вспрыгиваемъ и даже перепрыгиваемъ черезъ сарай, но для этого приходится разбгаться. А какъ пріятно бжать: ногъ не чувствуешь подъ собой. Давай-ка… кто кого?!. Въ галопъ!..При каждомъ удар пяткой о почву мы пролетали сажени, въ особенности въ горизонтальномъ направленіи. Стой!.. Въ минуту — весь дворъ: 500 саженъ — скорость скаковой лошади…Ваши «гигантскіе шаги» не даютъ возможности длать такихъ скачковъ!..Мы длали измренія: при галоп, довольно легкомъ, надъ почвой подымались аршина на четыре, въ продольномъ же направленіи пролетали саженъ пять и боле, смотря по быстрот бга.— Къ гимнастик!..Едва напрягая мускулы, даже, для смху, съ помощію одной лвой руки, мы взбирались по канату на ея площадку.Страшно: четыре сажени до почвы!.. Все кажется, что находишься на неуклюжей земл!.. Кружится голова… Съ замирающимъ сердцемъ я первый ршаюсь броситься внизъ. Лечу… Ай! ушибъ слегка пятки!Мн бы предупредить объ этомъ пріятеля, но я его коварно подбиваю спрыгнуть. Поднявъ голову, я кричу ему:— Прыгай! ничего — не ушибешься.— Напрасно уговариваешь. Я отлично знаю, что прыжокъ отсюда равенъ прыжку на земл съ двухаршинной высоты. Понятно, придется немного по пяткамъ!Летитъ и мой пріятель. Медленный полетъ… особенно сначала. Всего онъ продолжался секундъ пять. Въ такой промежутокъ о многомъ можно подумать.— Ну, что, физикъ?— Сердце бьется — больше ничего.— Въ садъ!.. По деревьямъ лазить!.. по аллеямъ бгать!— Почему же это тамъ не высохли листья?Свжая зелень… Защита отъ солнца… Высокія липы и березы!.. Какъ блки мы прыгали и лазили по нетолстымъ втвямъ, и он не ломались… Еще бы! Вдь, мы здсь не тяжеле жирныхъ индюшекъ!..Мы скользили надъ кустарниками и между деревьями, и движеніе наше напоминало полетъ. О, это было весело! Какъ легко тутъ соблюдать равновсіе! Покачнулся на сучк: готовъ упасть, но наклонность къ паденію такъ слаба, и самое уклоненіе отъ равновсія такъ медленно, что малйшаго движенія рукой или ногой достаточно, чтобы его возстановить.На просторъ!.. Огромный дворъ и садъ кажутся клткой… Сначала бжимъ по ровной мстности. Встрчаются неглубокіе рвы саженъ до десяти шириною.Сразбгу мы перелетаемъ ихъ, какъ птицы. Но, вотъ, начался подъемъ сперва слабый, а затмъ все круче и круче. Какая крутизна! Боюсь одышки.Напрасная боязнь: подымаемся свободно большими и быстрыми шагами по склону. Гора высока… и легкая луна утомляетъ…Садимся. Отчего это такъ тутъ мягко? Не размягчились ли камни?!Беру большой камень и ударяю о другой: сыплются искры. Отдохнули. — Назадъ!..— Сколько до дому?— Теперь немного, саженъ двсти…— Кинешь на это разстояніе камень?— Не знаю; попробую!Мы взяли по небольшому угловатому камню… кто броситъ дальше?Мой камень перенесся черезъ жилище. И отлично. Слдя за его полетомъ, я очень опасался, что онъ разобьетъ стекла.— А твой! — твой еще дальше!Интересна здсь стрльба. Пули и ядра должны пролетать въ горизонтальномъ и вертикальномъ направлены сотни верстъ.— Но будетъ ли тутъ работать порохъ?Взрывчатыя вещества въ пустот должны проявлять себя даже съ большею силою, чмъ въ воздух, такъ какъ послдній только препятствуетъ ихъ расширенію; что же касается кислорода, то они въ немъ не нуждаются, потому что все необходимое его количество заключается въ нихъ самихъ.III.[править]Мы пришли домой.— Я насыплю пороху на подоконникъ, освщенный солнцемъ, — сказалъ я: — наведи на него фокусъ зажигательнаго стекла… Видишь — огонь… взрывъ, хотя и безшумный… знакомый запахъ, моментально исчезнувшій…Можешь выстрлить; не забудь только надть пистонъ; зажигательное стекло и солнце замнятъ ударъ курка.— Установимъ ружье вертикально, чтобы пулю, посл взрыва, отыскать по близости…Огонь, слабый звукъ, легкое сотрясеніе почвы.— Гд же пыжъ? — воскликнулъ я. — Онъ долженъ быть тутъ по близости, хотя и не станетъ дымить!— Пыжъ улетлъ вмст съ пулей и едва ли отъ нея отстанетъ, такъ какъ только атмосфера мшаетъ ему на земл поспвать за свинцомъ, здсь же и пухъ падаетъ и летитъ вверхъ съ такою же стремительностью, какъ и камень.— Ты бери пушинку, торчащую изъ подушки, а я возьму чугунный шарикъ: ты можешь кидать свой пухъ и попадать имъ въ цль, даже отдаленную, съ такимъ же удобствомъ, какъ я шарикомъ. Я могу при этой малой тяжести кинуть шарикъ саженъ на двсти; ты на такое же разстояніе можешь бросить пухомъ; правда, ты никого имъ не убьешь, и при бросаніи даже не почувствуешь, что ты что-нибудь бросаешь. Бросимъ наши метательные снаряды изо всхъ силъ, — которыя у насъ не очень различны, — и въ одну цль: вонъ въ тотъ красный гранитъ…Мы видимъ, какъ пушинка опередила немного чугунный шарикъ, какъ бы увлекаемая сильнымъ вихремъ…— Но что это? со времени выстрла прошло три минуты, а пули нтъ,—сказалъ я.— Подожди дв минуты, и она наврное вернется, — отвчалъ физикъ.Действительно, черезъ указанный приблизительно срокъ, мы ощущаемъ легкое сотрясеніе почвы и видимъ прыгающій невдалек пыжъ.— Гд же пуля? вдь, не клокъ же пакли произвелъ сотрясете, — удивился я.— Вроятно отъ удара пуля накалилась до расплавленія и мелкія брызги разлетлись въ разныя стороны.Поискавъ кругомъ, мы въ самомъ дл нашли нсколько мельчайшихъ дробинокъ, составлявшихъ, очевидно, частицы пропавшей пули.— Какъ долго летла пуля!.. На какую же высоту она должна подняться, — спросилъ я?— Да верстъ на семьдесятъ. Эту высоту создаютъ малая тяжесть и отсутствіе воздушнаго сопротивленія.Утомились умъ и тло и потребовали отдыха. Луна луною, а неумренные прыжки даютъ себя чувствовать. Вслдствіе продолжительности полета, во время ихъ совершенія, мы не всегда падали на ноги и — ушибались. Въ теченіе 4 — 6 секундъ полета можно было не только осмотрть окрестности съ порядочной высоты, но и совершить нкоторыя движенія руками и ногами; однако, самовольно кувыркаться въ пространтв намъ не удавалось. Потомъ мы выучились одновременно сообщать себ поступательное и вращательное движеніе; въ такихъ случаяхъ мы переворачивались въ пространств разъ до трехъ. Интересно испытать это движеніе, интересно и видть его со стороны. Такъ, я подолгу наблюдалъ за движеніями моего физика, совершавшего безъ опоры, безъ почвы подъ ногами, многіе опыты. Описать ихъ — надо для этого цлую книгу.Проспали часовъ восемь.Становилось тепле. Солнце поднялось выше и пекло даже слабе, захватывая меньшую поверхность тла, но почва нагрлась и уже не обдавала холодомъ; въ общемъ, дйствіе солнца и почвы было теплое, почти горячее.Пора было, однако, принять мры предосторожности, такъ какъ намъ становилось яснымъ, что еще до наступленія полудня мы должны изжариться.Какъ же быть?У насъ были разные планы.— Нсколько дней можно прожить въ погреб, но нельзя ручаться, что вечеромъ, то есть часовъ черезъ двсти-пятьдесятъ, жара не проникнетъ туда, такъ какъ погребъ недостаточно глубокъ. Кром того мы соскучимся при отсутствіи всякихъ удобствъ и въ закрытомъ пространств.Положимъ, терпть скуку и неудобства легче, чмъ жариться.Но не лучше ли выбрать ущелье поглубже? Заберемся туда и проведемъ тамъ въ пріятной прохлад остатокъ дня и часть ночи.Это гораздо веселе и поэтичне. А то—погребъ!..Загонитъ же человка нужда въ такое мсто!.. смотреть полностью...
Вы согласны? Да (0) / Нет (0)